Сложившаяся в Восточной Европе экономическая модель может существовать, только если уровень жизни региона будет отставать от западных соседей, – к такому выводу пришли в Московском центре Карнеги. Таким образом, страны вынуждены конкурировать между собой за приход западных инвесторов. О тенденциях и перспективах развития экономики региона RuBaltic.Ru поговорил с доктором экономических наук, профессором кафедры европейских исследований факультета международных отношений СпбГУ, президентом Российской ассоциации прибалтийских исследований Николаем МЕЖЕВИЧЕМ:
– Николай Маратович, в свежей статье Московского центра Карнеги отмечается, что сложившаяся в Восточной Европе экономическая модель может работать, только если уровень жизни в регионе будет ниже, чем в Западной Европе. В противном случае оттуда могут уйти западные инвестиции, оттого властям выгодно демпинговать и эксплуатировать дешёвую рабочую силу. Соответствует ли это действительности?
– С позицией автора из Московского центра Карнеги я согласен. Более того, данная позиция мне не представляется оригинальной. Выводы авторов по этому вопросу общеизвестны в экспертной среде. При этом важно, что наши коллеги, воспринимающие Восточную Европу как некую модель, которой Москве надо подражать, впервые написали о том, что реально происходит в регионе. Никогда Восточная Европа не догонит и не сможет догнать Западную Европу. Единственный шанс Востока догнать Запад – развал экономики Западной Европы. Тогда уровень жизни на Востоке подтянется до уровня западноевропейцев.
Сдача экономического суверенитета – программная позиция правительств всех восточноевропейских стран и стран Прибалтики с 1991 года по настоящее время.
Николай Межевич
Естественно, это проходило под красивыми лозунгами евроинтеграции, декоммунизации, демократизации и так далее. Раздача активов зарубежным инвесторам оказалась возможной и взаимно интересной только потому, что рентабельность схемы базировалась на механизмах разделения труда, дешёвой рабочей силе. В этом смысле наши коллеги из центра Карнеги сказали об этом прямо и откровенно. Никто никого не догонит. Максимум Польша может догнать Португалию.
– Был ли у стран Восточной Европы выбор модели? Ведь в результате развала соцлагеря и СССР утратились экономические цепочки. Считается, производство было нерентабельным по сравнению с Западом, технологии отставали.
– Да, выбор был. Во-первых, существовали очень различные производства. Я бы вспомнил чехословацкие концерны ČKD и Tatra. Это были современнейшие предприятия с высокоэффективным оборудованием, блестящими кадрами и прекрасными технологиями. Другой вопрос заключается в том, что была поставлена задача строительства капитализма «за 15 минут». За 15 минут капитализм построить нельзя. Продать национальную экономику за 15 минут – можно. И, наконец, перед нами есть пример Республики Беларусь, где не всегда последовательно и эффективно, но реализуется национальная экономическая модель. На фоне экономического кризиса, охватывающего Восточную Европу, позиции Беларуси выглядят всё более и более выигрышно. Кстати, международный рейтинг Doing Business подтверждает это.
– В Восточной Европе, и особенно в странах Балтии, жалуются на тяжёлое социалистическое наследие. Чешский автопром в соотношении цена-качество разве мог серьёзно конкурировать с немецким или шведским? Нет ли в этом смысле в жалобах на наследие соцлагеря толики правды?
– Какая-то толика правды всегда есть; не бывает чисто чёрно-белых ситуаций. Я был немного знаком с чешской продукцией транспортного машиностроения, с венгерской пищевой промышленностью конца 80х. Это были абсолютно конкурентоспособные производства. Вот дизайн явно отставал лет на 10–20, логистика была ужасна.
Если обобщать, то, безусловно, технологическое отставание было в целом комплексе отраслей, поэтому никто и не говорит, что надо было сохранять всё.
Надо было сохранять ключевые отрасли, выбрав их по принципу, условно говоря, наибольшей внутренней эффективности и наименьшей внешней конкурентности.
Опять же, чешские моторы, военная техника, стрелковое оружие были абсолютно конкурентоспособными во всём мире. Получить себе чешское стрелковое оружие мечтала любая азиатская, африканская, да и европейская страна тоже. «Сделано в Чехословакии» было гарантией качества. Кстати, давайте посмотрим для сравнения на Россию. Несмотря на зверские реформы 90х, удалось сохранить важные отраслевые позиции: атомную энергетику, технологии ВПК, тяжёлое энергетическое машиностроение, химпром, оптику и так далее. Нефть и газ – это прекрасно, но 10–20 прорывных технологий у нас есть, и они абсолютно конкурентоспособны.
– «Карнеги» приводит примеры, как государства Восточной Европы пытаются сохранять национальную экономику за счёт создания класса лояльных, «патриотически настроенных» олигархов. Насколько это действенный инструмент?
– Этот метод относительно эффективен. Карл Маркс справедливо указывал, что у крупного капитала, который мы сегодня называем олигархическим, нет родины. Где денег больше, там и родина. Тем не менее хоть как-то сохранить национальное развитие действительно могут помочь люди, с одной стороны умеющие зарабатывать деньги, с другой – верящие в собственную страну. Таких людей, увы, всюду мало. Их ищут в Восточной Европе в качестве хотя бы компенсации за дикую распродажу всех активов в 90х.
– Власти Польши активно пытаются вернуть контроль над национальной экономикой – собираются проводить «реполонизацию» банковского сектора, пытаются вводить новые налоги. Евросоюз и международные институты настроены к этому очень настороженно. Польский путь может привести к успеху?
– Нет. Это будет псевдоуспех. Это очень напоминает операцию по восстановлению девственности. Так не бывает.
– Почему Вы не верите в польский вариант? Нечто подобное пытаются делать и власти Венгрии, к примеру.
– Польша и так пользуется феерическим пакетом особых отношений и льгот в рамках Евросоюза. И то Польша не входит в число исключений, которым предоставлено право сохранить национальную валюту. Под разными предлогами поляки затягивают процесс перехода на евро. Экс-премьер Польши Дональд Туск, уже будучи европейским чиновником (главой Евросовета), приезжал в Литву поздравлять с введением евро, хотя в его стране до сих пор ходит злотый (литовцы по этому поводу давали не очень литературные комментарии). Боюсь, терпение Брюсселя на этом закончится. Так что можно внешне поменять табличку на банке, но банковская система продаётся один раз и всё. Вот в Эстонии в этом отношении нет никаких иллюзий. Ну нет банковской системы и нет. Никто давно по этому поводу не переживает. Забыли даже такое словосочетание «эстонский банк» – есть банк, работающий в Эстонии.
– К каким последствиям это привело?
– В условиях чрезвычайных страна жертвует национальным банком. Если он национальный. А если у вас филиал иностранного банка? Тогда он жертвует вашей страной и возвращается домой.
– Регион обречён на существующую экономическую модель или существуют пути изменить ситуацию?
– Такой возможности нет. Поэтому и вопрос о том, как изменить ситуацию, – вопрос не ко мне.
