Возведение латышского национализма в статус государственной идеологии предполагает для латвийской элиты поиск аналогий между Латвией и Израилем – воплощением этнического государства. Частью такой политики является стремление приравнять «советскую оккупацию» к холокосту и также криминализировать ее отрицание.
Депутат Европарламента от Латвии Альфред Рубикс (Социалистическая партия), выступая 1 мая на митинге, провел аналогию между Советским Союзом и Европейским союзом, заявив, что вступление Латвии в первый было так же добровольно, как и во второй. Не ограничившись отрицанием советской оккупации, Рубикс попытался объективно взглянуть и на советские репрессии 1949 года. «Те репрессии, что были в 1949 году, нельзя оценивать однозначно. Многие были репрессированы по заслугам, ведь были среди них и те, кто сотрудничал с фашистами», – заявил евродепутат.
Следом в отношении высказываний Рубикса начала проверку Полиция безопасности Латвии. Не осталась в стороне и бдительная общественность: с просьбой оценить высказывания социалиста в Генеральную прокуратору обратился преподаватель Латвийского университета Мартиньш Капранс. «Существуют все-таки красные линии, где кончается свобода слова. Если бы в Западной Европе кто-то высказался в подобной форме, например, о холокосте, то он был бы сильно раскритикован обществом», - обосновал свое обращение Капранс.
Эти два явления: участие в историческом споре Полиции безопасности и упоминание холокоста при отстаивании версии оккупации представляют собой единый феномен, характерный для современной Латвии.
В любом споре на тему было ли вхождение страны в состав СССР оккупацией или нет, апологеты «оккупационной доктрины» в полемическом пылу упоминают холокост. Следствием этой аналогии являются регулярные попытки государственного преследования лиц, отрицающих факт оккупации, с привлечением прокуратуры и спецслужб.
Характерна аналогия «советской оккупации» Латвии не просто с геноцидом, а с конкретным примером такового – холокостом – геноцидом еврейского народа. В чем причина? Во-первых, холокост для латышской элиты интересен как всемирно известный бренд, формирующий особенное отношение международного сообщества к маленькому израильскому государству («вот нам бы такое!»).
Во-вторых, холокост – это единственный геноцид, за отрицание которого предусмотрена уголовная ответственность не только в стране, чей народ подвергся геноциду, но и в десятках других стран. Такое развитие событий с теорией оккупации - устроить отрицающим ее историкам, политикам и публицистам «веселую жизнь» не только в Латвии, но и по всей Европе - для латышских националистов, вероятно, находится где-то между программой-максимум и недосягаемой мечтой. Зато полным ходом идут попытки реализации программы-минимум: преследования силовыми структурами «пятой колонны», отрицающей оккупацию и критикующей латвийский общественный строй.
В-третьих, всемирное признание холокоста абсолютно и неоспоримо закрепляет за еврейским народом звание «народа-жертвы», главного пострадавшего от фашизма и второй мировой войны.
Отсюда мотив навязать аналогию между «советской оккупацией» и холокостом – это позволило бы получить «отпущение грехов» и наглухо закрыть тему более чем сомнительного места Латвии в истории второй мировой войны. Операция «Зимнее волшебство», проводимая латышскими карательными отрядами, детская «фабрика смерти» в Саласпилсе, функционировавшая при поддержке латышских коллаборационистов – вспоминать об этом стало бы неприлично.
Наконец, четвертая причина – оправдать этнократический строй Латвии, уподобив ее Израилю. Возможно, правящая элита и не осознает, что проводит эту политику, ведь многие ее представители не особенно жалуют сынов Израиля – вспомнить хотя бы члена ныне правящей VL-ТБ/ДННЛ Андриса Йорданса, отказавшегося считать евреев и цыган людьми и сравнившего их с гангреной, «которую нужно отсечь».
Но оправдание Латвии в том виде, в каком она сформировалась в постсоветский период, предполагает аналогию именно с израильскими реалиями.
Все постсоветские республики после провозглашения независимости приступили к строительству государств-наций. Латвия оказалась в числе тех стран постсоветского пространства, где это строительство сместилось в сторону государства – этнической нации, государства латышей. Классическое государство такого типа в современном мире – Израиль. Главной целью существования этой страны является сохранение еврейского народа, оказавшегося на грани истребления. Этнонационализм – государственная идеология, перманентная борьба за существование – будничное состояние. Страна все время в состоянии войны: с внешней стороны – угроза оккупации и ядерного удара, внутри – палестинцы с терактами и диверсиями. Это оправдывает национализм как основу основ строя и внутри страны, и на Западе.
Латвийскому руководству, конечно, тоже необходимо оправдывать латышский национализм как основу основ государственности и внутри страны, и на Западе. Отсюда абсолютизация сталинских репрессий, доводимых до звания геноцида – мол, латышский народ тоже был на грани истребления. Отсюда, разумеется, и внешняя угроза - Россия, которая, мол, тоже хочет уничтожить несчастную Латвию путем военной оккупации. И, конечно, русские в самой Латвии – «наши палестинцы».
Такой образ Латвии пытаются нарисовать идеологи правящей этнократии. Загвоздка в том, что образ получается очень неубедительный.
Стереть Латвию с лица земли, ввести туда свои танки или врезать по Риге атомной бомбой, российское руководство никогда не предлагало. Как бы ни были многочисленны сталинские репрессии 1949 года, сравнивать их с холокостом просто неуместно. Русскоязычные Латвии могут отрицать сложившийся в ней режим, но они не взрывают себя в общественном транспорте, как палестинцы.
Если русские – это «палестинцы Прибалтики» (а так характеризовали русскоязычную общину некоторые радикальные националисты и в Латвии, и в Эстонии, оправдывая институт неграждан), то получается, что в Израиле заводы, порты, электростанции евреям тоже палестинцы построили?
Наконец, если для самого еврейского народа факт холокоста очевиден всем без исключения, то среди латышей события середины прошлого века воспринимаются не так однозначно. Можно критически относится к Альфреду Рубиксу за его социалистические взгляды, но одного у него не отнять – он латыш. Группа латышских авторов - Янис Урбанович, Игорь Юргенс и Юрис Пайдерс выпустили книгу «Черновики будущего: Латвия в 1934-1941 годы», в которой документально обосновывается тот факт, что советская оккупация Латвии – это миф.
Наконец, к чести многих простых латышей, топорная пропаганда национал-радикалов на них не действует: они упорно не желают считать своих русских коллег, друзей и сограждан «палестинцами».
