Литовская Республика находится в состоянии постоянных конфликтов со всеми своими соседями. По иску Латвии и Польши Еврокомиссия приговорила Литву к штрафу в 28 миллионов евро за разобранную железную дорогу, ведущую от Мажейкяйского НПЗ в латвийские порты. О своем опыте взаимодействия с «Литовской железной дорогой», недобросовестной конкуренции со стороны Литвы, президенте страны Дале Грибаускайте, суде над Юрием Мелем по делу о столкновениях у Вильнюсской телебашни и о том, как Россия должна вести себя с Литвой, аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал председатель совета директоров Калининградского морского торгового порта, депутат Государственной думы РФ VI созыва Андрей КОЛЕСНИК:
— Г‑н Колесник, в Прибалтике сейчас обсуждают историю с железной дорогой из Литвы в Латвию, которую Литва разобрала, чтобы нефтепродукты с Мажейкяйского НПЗ экспортировались исключительно через Клайпеду. Сталкивался ли Калининградский морской порт с подобными действиями со стороны Литвы?
— Мы сталкивались с отсекающими тарифами. Расстояние на отрезке Гудогай — Кяна от белорусско-литовской границы до Калининграда на 25 километров меньше, чем до Клайпеды. Но стоимость перевозки в сторону Калининграда была дороже, чем до Клайпеды. Представьте себе, идут миллионы тонн грузов: транзитных, наливных, насыпных — каких угодно. Переплата в несколько евро за тонну сразу исключает для перевозчиков возможность везти эти грузы в Калининград, поэтому везут в Клайпеду.
Во время войны партизаны взрывали железные дороги, чтобы военные эшелоны не могли продвигаться к фронту. А тут в Европейском союзе происходят в принципе такие же вещи. Я такую политику Литвы могу рассматривать только как диверсию.
Понятно, что они пытаются заблокировать Калининградский порт. Но им это не удастся. У нас есть варианты, как развиваться, у нас есть варианты, как воздействовать на Литву. Литва очень сильно зависит от Российской Федерации. Хотя бы в части, касающейся сельского хозяйства. Мы долгое время получали продукты из Литвы. Неплохие продукты, кстати: у нас в Калининградской области всегда с удовольствием покупали литовскую молочную продукцию.
Но наши взаимовыгодные добрососедские отношения с Литвой сегодня стали заложниками настроения президента Дали Грибаускайте: литовско-российские связи теперь зависят от того, выспалась ли в Вильнюсе госпожа президент или она не с той ноги встала и от раздражения опять набросится с обвинениями на Россию.
Развивать наши давние экономические контакты с Литвой при таком политическом руководстве затруднительно. Но воздействовать на это руководство, чтобы поумерить его пыл, возможно. Мы им много чего можем перекрыть — не меньше, чем они нам.
Я хочу напомнить, что граница с Литвой ранее проходила в 10 километрах на восток от Немана. Сейчас граница между Калининградской областью и Литвой проходит по Неману. Мы ничего с Литвы за это не взяли. Мы их пустили к берегу Виштынецкого озера — это сейчас позволяет литовским траулерам ловить там рыбу.
Мы слишком доверяли Литве. Владимир Путин, отвечая британской журналистке на вопросо главной ошибке России в отношениях с Западом, сказал, что мы слишком им [западным странам] доверяли, а они восприняли наше доверие как слабость. То же можно сказать и отдельно о Литве.
Поэтому никакого доверия к ней больше не будет — только разговор с позиций выгоды и наших интересов; никаких уступок, никаких одолжений, никаких авансов.
Калининградский морской порт сейчас вынужден из-за высоких тарифов «Литовской железной дороги» снижать стоимость погрузочно-разгрузочных работ. Чтобы у собственников грузов был хоть какой-то резон везти их через Калининград. Если бы было по-другому, то мы могли бы и технику новую закупать, и зарплата у работников порта была бы выше. Много чего можно было сделать, но Литва устанавливает отсекающие тарифы и заставляет Калининградский порт выживать.
Но мы выживаем и, даже в условиях недобросовестной конкуренции со стороны Литвы, развиваемся.
— Меньше двух лет Дале Грибаускайте осталось быть президентом Литвы. По Вашему мнению, когда она уйдет, может что-то улучшиться в литовско-российских отношениях?
— Если президентом станет ставленник Грибаускайте и Витаутаса Ландсбергиса, ничего не изменится. Сейчас на место Грибаускайте планируют протолкнуть премьер-министра Саулюса Сквернялиса — если следующий президент Литвы будет выбран по согласованию с предыдущим, каких-то подвижек в этой стране ожидать нечего. У них ведь основные цели какие: гарантировать безопасность правящей верхушки и сохранить Литву за американцами.
Конечно, в Литве есть и здоровые силы, которые тоже будут участвовать в президентской кампании.
У нас в этой стране есть свои интересы, поэтому мы должны следить за тем, что там происходит, и по возможности участвовать.
В этом нет ничего предосудительного. Американцы, находясь за океаном, участвуют во всех мало-мальски значимых выборах в любой важной и неважной для них стране. И не испытывают по этому поводу никаких неудобств. А мы чего-то там стесняемся, боимся, что про «российский след» говорить станут. Они в любом случае говорить станут, так чего стесняться?
Тем более если речь идет о Литве. Эта страна у нас под боком, как она может не входить в зону наших интересов? Как ситуация в Литве может нас не касаться? Калининграда она всегда будет касаться в первую очередь. Поэтому мы должны участвовать в том, что там происходит. Не в смысле навязывать литовцам свою волю и сажать своих президентов, как это делают американцы. Просто хочется иметь в соседях друга, а не врага.
— Вы коренной калининградец и всю жизнь общаетесь с литовцами. По Вашему личному жизненному опыту, наши хронические проблемы в отношениях с Литвой связаны исключительно с политикой и политиками или это исходит и от простых литовцев?
— Простых ответов здесь нет. Изначально проблемы, конечно, были связаны с политиками. С литовцами мы, калининградцы, всегда общались спокойно. Литовцы в основном были доброжелательны, знали русский язык.
К сожалению, именно поэтому у нас к первой половине 2000‑х годов сложилась ситуация, когда мы не работали всерьез по Литве, думая, что такие хорошие добрососедские отношения, какие у нас с литовцами были, всегда такими и будут.
У нас были основания рассчитывать на хорошее отношение со стороны Литвы, потому что мы ей многое дали. Великолепный судоремонтный завод построили в Клайпеде, дороги — у нас у самих таких не было. Порты, глубоководные причалы, курорт прекрасный в Паланге. На тех оздоровительных центрах, которые мы в Паланге построили, Литва до сих пор деньги зарабатывает. У нас таких центров не было.
Литва в советский период по своим экономическим показателям, социальным программам приравнивалась к Дании; Дания считалась одной из самых развитых и социально благополучных стран в Европе — вот мы в Советском Союзе создавали свою Данию.
Проблема оказалась в том, что литовцам казалось, будто всё их социальное благополучие (как в Дании) было не за счет российских, советских инвестиций, а исключительно за счет их колоссального трудолюбия. Поэтому никакой благодарности за порты, дороги и Игналинскую атомную станцию они не испытывали.
Мы в ответ ждали от них хотя бы нормального к себе отношения. И потому бездействовали и в какой-то момент просто упустили Литву. Политиков упустили. Американцы этих политиков перекупили, и те начали вести антироссийскую пропаганду, распространять русофобию.
— «Оккупантами» нас объявили…
— Ничего себе «оккупанты»!
Мы всем Калининградом ездили в Литву за продуктами, потому что у нас тут в брежневское время было шаром покати, а Литву снабжали по высшей категории.
И они, кстати, недовольны нами были. Я до сих пор помню, с каким презрением смотрели на калининградцев литовские продавцы.
Теперь-то ситуация поменялась. Они там с удовольствием принимают нас — туристов из России. Вот только мы туда всё реже едем. Потому что из-за того, что творят их политики, ездить в Литву многим становится просто неприятно. И продукты литовские покупать. Я, например, всегда любил литовский кефир. Он вкусный, качественный. Но после того, что они вытворяют с Юрием Николаевичем Мелем, мне этот кефир в горло не полезет.
При этом я понимаю, что простые литовцы, которые трудятся на фермах, на молочных заводах и которые из-за нашего продовольственного эмбарго теряют работу, ни в чём не виноваты. Они честно работают, честно делают качественную продукцию. Но литовцы должны понимать, что их налоги и выручка от этой продукции идут в бюджет государства, власти которого ведут себя как оголтелые русофобы. Пусть влияют на своих политиков, идут на выборы, приводят к власти новых.
— Президент России Владимир Путин во время своего недавнего визита в Калининград сказал, что белорусские нефтепродукты, производимые из поставляемой на льготных условиях российской нефти, должны экспортироваться через российские порты. В Литве заявили, что это нарушение свободной конкуренции и в рыночной экономике так себя не ведут. Вы согласны с такой оценкой?
— Рыночная экономика и политика Литвы — это противоположные друг другу вещи. Есть международное законодательство, есть международные правила, международные обязательства. Они определяют правила конкуренции, на которой основана рыночная экономика.
О каком соблюдении международного законодательства может говорить Литва, если она нарушает даже собственную Конституцию, в соответствии с которой иностранные войска не могут находиться на территории Литовской Республики? Литовская Конституция тем не менее нарушается совершенно спокойно, больше того, весь Сейм проголосовал за то, что американский солдат, совершивший преступление на территории Литвы, неподсуден. Его отправляют в родную Северную Америку и уже там решают, судить ли его за совершённое преступление или нет. Могут и не судить — так, пожурят, на гауптвахту посадят. В любом случае в Литве он никакой ответственности не понесет.
Поэтому всё правильно сказал Владимир Путин: у нас есть свои интересы и в рамках имеющихся международных соглашений мы эти интересы будем отстаивать. А Литва пусть сперва сама научится жить по международным правилам, прежде чем говорить о рыночной экономике и свободе конкуренции в международной торговле.
О каких международных нормах в какой угодно сфере она может заявлять, если Юрий Мель уже три с половиной года сидит в литовской тюрьме, тогда как по нормам Евросоюза, в который входит Литва, человек не может сидеть в тюрьме больше трех лет без приговора?
Не говоря уже о том, что Юрий Мель сидит незаконно. Нет таких законов, по которым можно было бы осудить Юрия Меля. Осудить по закону 2010 года его невозможно, потому что закон обратной силы не имеет. Если его судить по законам Советского Союза, то судить должна Россия, как правопреемник СССР, но никак не Литва.
— Как, по-Вашему, Россия должна вести себя с Литвой, чтобы показать недопустимость ее поведения в вопросе с Юрием Мелем?
— С Литвой нужно разговаривать как со страной, которая нарушает международное право. Я бы даже сказал, что вообще не надо разговаривать с Литвой как со страной, потому что она в принципе страной не является. В общем понимании этого слова. Это абсолютно несамостоятельное государство: что говорят руководству Литвы американцы, то оно и делает. Кстати, этого особо и не скрывают.
Поэтому и вести себя с Литвой надо соответственно. Но при этом не обижая литовский народ, с которым нас связывает давняя дружба.
— То есть о Юрии Меле и других проблемах, связанных с Литвой, нам нужно разговаривать не с властями в Вильнюсе, а с американцами, как с их непосредственными начальниками?
— К сожалению, это так. К сожалению, потому что американцы тоже не самые лучшие партнеры для подобных переговоров. Не самые гуманные люди. Мы могли бы им сказать, что Юрий Мель мало того что не виновен, так он еще болен диабетом и его нужно просто пожалеть. Но американцы — это не донецкие ополченцы, которые, узнав, что плененный ими офицер ВСУ болен диабетом, отпустили его просто из соображений человечности, не оглядываясь ни на какие женевские конвенции, которых они не читали.
Американцы так делать не будут. Если понадобится, они могут махать на заседании Совбеза ООН пробиркой со стиральным порошком, как это делал Колин Пауэлл, выдавая стиральный порошок за химическое оружие, потом вторгаться в суверенную страну, вешать ее руководителей и устраивать там хаос вместо нормальной жизни. Но они ничего не будут делать из соображений гуманности.
Конечно, разговаривать с американцами всё равно надо. Но на их добрую волю, человеколюбие и гуманность рассчитывать не приходится. Разговаривать с ними можно только с позиций силы.
— Если представить себе ситуацию, когда на переговорах России и США российская сторона поднимет вопрос о Юрии Меле, как мы должны просто и доступно объяснить американцам суть этого дела и свою позицию по нему? Почему мы считаем, что «дело 13 января» — это произвол, беспредел и попрание Литвой международного права?
— Потому что Юрий Мель не нарушил ни одного закона. Он выполнял приказ командования. В Литве был государственный переворот.
Я считаю, что нужно возбудить уголовные дела против организаторов этого государственного переворота.
Возбудить уголовные дела против представителей стороны обвинения, которые требуют сейчас уголовного срока для Юрия Меля. Если эти люди — юристы с профессиональным образованием, то они же должны понимать, что их действия — это беззаконие. В Библии написано, что можно простить людей, которые не ведают, что творят. Но эти-то ведают. Они профессионалы.
Возбуждение уголовных дел только кажется пустой демонстрацией. В международных отношениях всё довольно быстро меняется. Сначала мы воевали вместе с американцами против фашистской Германии. Потом всё перевернулось и мы с американцами стали противниками. Зато Венгрия, которая была во время войны на стороне Германии, потом вошла в советский социалистический блок.
Поэтому сегодня мы возбудим уголовные дела и, может, не сразу, но люди, которые Юрия Меля осудили, сами окажутся за решеткой.
Пусть задумаются об этом, когда будут выносить приговор.
— Будет ли возбуждение уголовных дел против Ландсбергиса и других вождей «Саюдиса», которые спровоцировали кровопролитие у Вильнюсской телебашни 13 января 1991 года, адекватным ответом России на действия Литвы по «делу 13 января»?
— В том числе и это. Они же никого не жалеют — почему мы должны кого-то жалеть? Ландсбергис и его подельники уже очень старые люди, но вы посмотрите на этого сбитого летчика — американского сенатора Маккейна. Сам уже одной ногой в могиле, а всё рвется какую-нибудь войну начать. Может, это у него как раз возрастное? Молодежь еще жизнь прожить хочет. Детей растить.
Вот у Дали Грибаускайте в ее-то возрасте ни семьи, ни детей, ни внуков. Может, она от этого такая недобрая? Она же вышла из Коммунистической партии, в Ленинграде училась, работала на меховой фабрике.
Доросла от меховой фабрики до президента страны, хотя в душе так работницей меховой фабрики и осталась.
Глава государства всё-таки должен поддерживать престиж страны, отстаивать ее суверенитет. Источником власти в Литве, как и во всём мире, согласно Конституции, является народ. А не Соединенные Штаты Америки. Первые лица Литвы у народа спрашивали соизволения быть на побегушках у американцев? Не спрашивали, и с них тоже когда-нибудь спросится за это.
— Если на межгосударственном уровне диалог Литвы и России сейчас невозможен, то можем ли мы на уровне Калининградской области что-то предложить?
— Общаться надо. Должна быть нормальная народная дипломатия. Всегда калининградцы нормально общались с литовцами, на уровне народном у нас никогда отторжения, ненависти друг к другу не было.
Другое дело, что в Литве многие уже не говорят по-русски. Несколько лет назад мы ехали по Литве, остановились в хорошем гостиничном комплексе деревянном. Официанты там все были молодые, так мы еле-еле нашли среди них такого, который говорил по-русски. С большим трудом говорил, и видно было, что не притворяется, — он в самом деле практически не знал русского языка. Это было 5–6 лет назад; думаю, сегодня мы бы и одного такого не нашли.
— Но ведь в Литве сознательно к этому шли. Подальше от России, поближе к Западу. Может, для них то, что молодежь не знает русского языка, — это как раз победа?
— Ну молодцы тогда, поздравляю их с этой победой! Что называется, сознательно шли… и пришли. Миллион человек уехал на Запад. Рекордсмен по самоубийствам в Европе. Рекордсмен по сокращению населения. Молодежь повально бежит. И не возвращается. Если они за это боролись, то я их поздравляю. За что боролись, на то и напоролись.
