Во Франции несколько недель бушуют протесты «желтых жилетов». Митингующие требуют отменить повышение налогов на бензин и дизельное топливо. 4 декабря правительство согласилось не поднимать их в ближайшие шесть месяцев, но поможет ли это снять социальное напряжение? К чему могут привести акции неповиновения? Почему народ поддерживает «желтые жилеты»? На эти и другие вопросы аналитическому порталу RuBaltic.Ru ответил известный французский журналист, общественный деятель, представитель русской эмиграции в третьем поколении Дмитрий де КОШКО.
— Г-н Кошко, на днях мне довелось прочитать репортаж из центра Парижа. Журналист описывает жуткие картины и говорит, что центр города превратился чуть ли не в гетто…
— Вероятно, речь идет о субботних событиях, о демонстрации на Елисейских полях. Да, инциденты были очень серьезные, с этим не поспоришь.
— Людям, не живущим во Франции, трудно понять, обоснован ли протест «желтых жилетов». Как Вы считаете, у французов есть повод для столь серьезного протеста?
— Конечно, еще какой!
Это массовый протест простого народа — представителей низшего и среднего классов, которые работают, но никак не могут свести концы с концами.
Зарплаты низкие, а налоги высокие (к тому же они постоянно растут). Государственные службы работают все хуже и хуже, инвестиции падают, почтовые отделения закрываются. Уничтожается железнодорожное сообщение.
Вы должны ездить на машине, а стоимость топлива и оплата дорог постоянно растут. При этом контроль над дорогами, которые строились за счет средств налогоплательщиков, за гроши получили частные компании.
Движение «желтых жилетов» началось с недовольства налогами. Оно совершенно аполитичное и стихийное. У него нет предводителей, поэтому властям даже не с кем разговаривать.
— Совсем не с кем?
— Есть некоторые личности, которые выдвинулись в ходе протестов. Они выступают по телевидению. Я понимаю, насколько велик разрыв между ними и элитами крупных городов вроде Парижа. Последние совершенно не понимают эту огромную массу людей.
Кстати, судя по опросам, протест «желтых жилетов» поддерживает почти 80% населения Франции. Такого не было с 1968 года, хотя 50 лет назад ситуация была совершенной иной.
Экономика стремительно росла, люди смотрели в будущее с надеждой.
Сам протест тогда начался со студентов, то есть, можно сказать, с привилегированной части общества. Уже потом началась стихийная, но впоследствии подхваченная профсоюзами забастовка. Эти же профсоюзы ее и остановили.
Теперь никто не может контролировать ситуацию. Люди не доверяют профсоюзам, не доверяют политическим партиям. Коммунистической партии нет вообще.
Я бы сравнил это классовое движение с крестьянскими бунтами в Средневековье. То, что по-французски называлось Jacquerie (Жакерия — крупнейшее в истории Франции крестьянское восстание 1358 года — прим. RuBaltic.Ru).
Премьер-министр Франции [Эдуар Филипп] на шесть месяцев отменяет повышение налогов на бензин и солярку. Но только на шесть месяцев! Это хитрость.
Не знаю, удовлетворит ли это протестующих. Реакции я пока не видел. Но, похоже, французы считают, что власти над ними издеваются.
— Полагаете, президент Франции Эммануэль Макрон будет тверд в своем намерении не идти на уступки?
— До сих пор никаких переговоров не могло состояться в принципе, потому что правительство занимало непримиримую позицию: «Мы ничего не изменим». Сейчас она немного смягчилась. Подчеркиваю: немного. Но это уже прогресс.
До этого момента все полагали, что правительство намеренно идет на конфронтацию. Те картинки, о которых Вы говорили, — это отчасти результат провокаций.
И за этими провокациями стоят в том числе и сами правоохранители. Движение пытаются дискредитировать пожарами, насилием и прочими непотребными вещами.
А хулиганье подтянулось, как это всегда происходит в подобных ситуациях.
Магазины грабят хулиганы, а не «желтые жилеты». Но СМИ раздувают эти неприятные инциденты, пытается показать зрителям, что во всем виноваты участники протестов. Впрочем, технология не сработала, общественность не поверила журналистам и продолжает поддерживать тех, кто вышел на улицы.
Это в очередной раз доказывает, что бунт начался не просто так. Жить становится все труднее и труднее. Во время дебатов, которые все же проводятся, парижане и представители политической элиты (у которых и зарплаты хорошие, и льготы имеются) демонстрируют полнейшее непонимание проблем простого народа.
Я подчеркиваю, что речь идет не о мигрантах и не о безработных. Протестует трудовое население Франции. О миграции, кстати, в последнее время почти не говорят, но у людей сохраняется недовольство из-за того, что власти помогают приезжим и не помогают своим гражданам.
— Получается, даже если разобраться с налогами на топливо, из-за которых начались протесты, это не изменит ситуацию коренным образом. Разрыв между верхами и низами сохранится, народ все равно будет бунтовать.
— Думаю, да. Но даже сейчас непонятно, как будут развиваться события.
Никто не знает, куда повернет этот стихийный протест. Может ли это оказаться подготовкой к каким-то революционным действиям? Возможно.
Но тогда революционное движение будет раздавлено, потому что у него нет партии, нет руководства (давайте вспомним Ленина).
С другой стороны, протесты могут стать поводом для установления диктатуры, когда все митинги и демонстрации будут просто запрещены. Такая опасность существует.
Классовый, социальный разрыв во Франции, безусловно, огромен.
— Ваши слова подталкивают к главному выводу: протесты «желтых жилетов» — это не рядовое событие, а некий рубеж, к которому подошла Франция.
— Да, на наших глазах разворачиваются очень серьезные события.
Обратите внимание, что люди протестуют уже три недели, хотя сезон для этого не самый подходящий. Обычно такие движения «просыпаются» весной, с наступлением тепла. Сейчас зима, но людей это не останавливает.
— На Ваш взгляд, корректно ли действуют правоохранители?
— Они ведут себя довольно сдержанно и осторожно, надо это признать. Убитых относительно немного. Но полиция допускала беспорядки, чтобы дискредитировать «желтые жилеты», как я уже говорил.
Поначалу министр внутренних дел Франции [Кристофор Кастанер] обвинял ультраправых, приравнял протестное движение чуть ли не к фашизму. Это было глупо, никто не поверил. Даже если там и были фашисты, то были также и левые, и коммунисты, и центристы, и многие другие.
Но основная масса аполитична. Люди просто не могут дальше так жить. Это становится ясно, когда вы попадаете в гущу событий, общаетесь с участниками протеста, слышите их доводы.
— Вам не кажется, что остальная Европа сконфужена и не знает, как реагировать на происходящее?
— Дело в том, что сейчас возникает вопрос, насколько суверенно французское правительство в отношениях с Брюсселем. Во Франции есть люди, которые не первый год касаются этой темы, но раньше их не хотели слушать. В действительности же французское правительство почти не принимает никаких решений.
Не знаю, как реагирует на протесты «желтых жилетов» Евросоюз. Но они однозначно отразятся на выборах в Европарламент.
ЕС — это огромное препятствие на пути к развитию французского производства, которое сегодня неконкурентоспособно. Во имя «святого» трехпроцентного дефицита бюджета ликвидируются все социальные услуги.
Даже больницы закрываются! Отныне в провинции вам нужно проехать 50, а то и 70 километров, чтобы добраться до первого медучреждения.
Налоги тем временем идут вверх. Вы платите больше налогов и получаете меньше услуг. Вот почему «желтые жилеты» находят поддержку у людей, которые не принадлежат к привилегированным слоям населения.
— Удивительно слышать такие вещи. Мы-то зачастую воспринимаем Францию как некий образец благополучия…
— Потому что страна красивая, с мягким климатом, богатым наследием и богатой культурой.
Именно это, по сути, и спровоцировало бунт. Здесь живет сильная социальная традиция. Причем традиция политическая, республиканская. У французов есть жажда равенства и политической справедливости, чего нет, к примеру, у англосаксов. Это два разных общества.
