За год с лишним до Рижского саммита «Восточного партнерства» в Латвии звучат предложения принципиально пересмотреть эту программу, чтобы повысить шансы на успешное председательство страны в Евросоюзе. После Вильнюсского саммита 2013 года неэффективность изначальной концепции этой программы стала очевидна, и переформатирование «Восточного партнерства» - это творческий вызов латвийскому политико-экспертному сообществу, возможность получить принципиально иную роль во внешней политике ЕС.
Первой и определяющей чертой «Восточного партнерства» с момента его основания было то, что эта программа оставляла за скобками Россию. Диалог «Россия-ЕС» и «Восточное партнерство» ЕС с другими постсоветскими странами на своих границах предполагались как две параллельные прямые, которые не пересекаются. Тесные экономические связи, производственная кооперация, единая инфраструктура, открытые границы и свободная миграция в странах СНГ тем самым игнорировались. Игнорировался российский фактор в регулировании Приднестровского и Карабахского конфликта, игнорировалось формирование Таможенного союза с участником «Восточного партнерства» Белоруссией…
Просто были отношения Евросоюза с Россией. И были отношения Евросоюза с Украиной, Молдавией, Белоруссией, Грузией, Арменией и Азербайджаном.
Комплексный подход в отношении политики ЕС в восточном приграничье «Восточное партнерство» исключало изначально.
Из идеологических основ этой программы следовало, что для европейской дипломатии Украина – это все равно, что Египет: пространство для внедрения демократии и прочих европейских ценностей (а заодно и зоны свободного экспорта европейских товаров). Тесная связь Украины с Россией в этой умозрительной конструкции возникала только на втором уровне восприятия: Россия в контексте «Восточного партнерства» превращалась в конкурента европейской дипломатии – авторитарную азиатскую альтернативу демократическим европейским ценностям.
Итогом столь идеологизированного подхода стало то, что отказ Брюсселя видеть специфику и особую ситуацию в каждой из своих стран-партнеров, действительно, привел к универсальному результату. Украинские улицы теперь и вправду напоминают египетские: баррикады, захваты госучреждений, рост влияния крайних радикалов… И все это при неизменном разговоре последних про демократию, права человека – одним словом, про европейские ценности.
«Восточное партнерство» на пятом году своего существования показало не только неэффективность, но и небезопасность как для участников программы, так и для всего Европейского союза.
Азартное стремление стран-драйверов программы во что бы то ни стало подписать Соглашения об ассоциации и зоне свободной торговли ЕС с участниками «Восточного партнерства» при демонстративном пренебрежении их экономическими и социальными связями с Россией довело в итоге до угрозы территориального распада и потери управляемости в 45-миллионной Украине. Евросоюз вместо нового рынка сбыта едва не получил на своих восточных границах геополитическую катастрофу. Во многом эта угроза была спровоцирована авантюристской политикой бывшего председателя ЕС Литвы, глава МИД которой прямо называл литовскую дипломатию геополитической игрой. Ради геополитической игры украинское общество было введено в заблуждение, что Соглашение об ассоциации – это все равно, что включение страны в состав Евросоюза, а украинское производство и макроэкономическая стабильность были поставлены под удар. Итог – системный кризис.
Если нынешняя концепция «Восточного партнерства» сохранится, то Рижский саммит 2015 года может спровоцировать еще больший кризис, чем саммит в Вильнюсе.
Этот кризис будет только усугублен выборами президента Украины и формированием новой Еврокомиссии.
И в этом отношении пространство возможностей неожиданно открывается перед Латвией:
эта страна получает реальный шанс внести заметный вклад в нормализацию и качественное обновление сложившейся практики международных отношений в Восточной Европе, используя ресурсы своего председательства в ЕС и статус нового драйвера «Восточного партнерства».
Возможны возражения скептиков, что Латвия – это несамостоятельная страна, и будет делать только то, что ей прикажут из Брюсселя и Вашингтона. Однако опыт стран-соседей по региону показывает, что институт председателя Совета ЕС предполагает возможность инициативы и собственного почерка. Например, Польша использовала председательство в ЕС, в том числе, для создания зоны малого приграничного движения с Калининградской областью России, что позитивно отразилось на экономике ее приграничных воеводств. Едва ли эту инициативу ей приказывали лоббировать в Брюсселе или Госдепе США.
С другой стороны, инициативой Литовской республики во время ее председательства стали попытки превратить «Восточное партнерство» в «санитарный кордон» от России, с приданием программе характера военно-оборонительного союза. Закончился такой собственный почерк феерическим провалом литовской политики на ноябрьском саммите и последовавшим Майданом.
Если Латвия пойдет по литовскому пути, то последствия ее политики окажутся столь же плачевными. Даже простое следование изначальной концепции «Восточного партнерства» без литовской радикализации не несет латвийской дипломатии ничего, кроме головной боли, а для Латвии не содержит никаких выгод.
«В начале, как известно, Евросоюз настаивал на своем, говорил, что договор об ассоциации разработан, лежит на рабочем столе, нужно его взять и подписать. Но в последние недели тональность изменилась… Понятно, что в геополитических реалиях Европы подписать нынешнее Соглашение об ассоциации Украины с ЕС будет невозможно. При этом нужно учитывать состояние украинского общества. В общем, нужно учитывать реалии, работать и предлагать к подписанию такие проекты, которые будут выгодны всем заинтересованным сторонам», - поделился своим мнением с порталом RuBaltic.Ru немецкий политолог, член Социал-демократической партии Германии Дмитрий Стратиевский.
Позволят ли Риге западные партнеры поэкспериментировать с «Восточным партнерством», попытаться его переформатировать и качественно обновить, избавив от родового дефекта – игнорирования интересов России и других постсоветских стран, не участвующих в программе?
«Латвии, как и другим балтийским странам, на самом деле в ЕС позволяется очень многое. Неграждане и тому подобное – никто в Евросоюзе не обращает на это особого внимания: журят немного, но каких-то реальных санкций к ним нет. Поэтому если Латвия сможет переформатировать «Восточное партнерство», то ей возражать не будут. Тем более что с нынешними кризисными явлениями в мире и, в том числе, в Евросоюзе, у какой-либо страны получится быть мотором активизации международного сотрудничества, в том числе, экономического – это скорее должно приветствоваться другими странами ЕС», - заявил RuBaltic.Ru эксперт Центра аналитического мониторинга МГИМО Леонид Гусев. По мнению эксперта, если подойти к «Восточному партнерству» с прагматической точки зрения, найти то, что будет удовлетворять всех, то проект «перезагрузки» программы окажется успешным.
Сейчас будущее латвийской внешней политики будет определять латвийская политическая и интеллектуальная элита. Активизация внешней политики для Латвии станет неизбежной в связи с председательством в Евросоюзе и «Восточным партнерством» как спущенным из Брюсселя приоритетом председательства.
Если во главе правительства и латвийской дипломатии в период председательства будут находиться правонационалистические политики, то они, скорее всего, воспользуются литовскими лекалами – строительством «буферной зоны», антироссийской риторикой, попытками геополитического отрыва стран «Восточного партнерства» от России. Для Латвии такая политика означает риск оказаться в центре нового международного кризиса. Если внешнюю политику будут определять умеренные правые, то вероятен сценарий формального исполнения функций председателей при соблюдении принципа нейтральности. Это снизит риск вовлечения Латвии в возможный кризис, хотя и не принесет ей никаких дивидендов. Если же по итогам осенних выборов в Сейм и последующего формирования коалиции внешнюю политику будет формировать левоцентристский «Центр согласия», то Латвия может стать первопроходцем принципиально новой восточной политики Евросоюза: политики преодоления раскола и недоверия между Россией и Европой.
