Возможно, это звучит, как провокация, но таковы факты. Ненависть, которую вызывает Россия у старых империалистических и колониальных наций вроде Франции, США и сумасбродной Великобритании (почитайте труды Хобсона о британском непостоянстве) может объясняться лишь этим. А распад СССР только поспособствовал возвращению имперских и антисоциальных тенденций: чего стоит тот факт, что 400 американцев богаче оставшихся 200 миллионов вместе взятых, если судить по данным Майкла Снайдера (Michael Snyder).
Распад СССР уничтожил все проявления социальной политики, о чем говорил Стиглиц, единственный заслуживший того Лауреат Нобелевской премии по экономике. Социальный спад германо-либеральной Европы характеризуется возвращением работника-раба с зарплатой в 400 евро в месяц.
Это реставрация, как писал Пьер Бурдье (Pierre Bourdieu) в 1997 году. Мы вернулись во времена канониров и империй…
Только вот сейчас у стареющих западных империй нашлось, с кем поговорить.
Писательница Ребекка Толедо (Rebecca Toledo) недавно отметила следующее: «За концом Советского Союза и российской революции последовал рост числа империалистических агрессий в мире. Ирак, Сомали, Югославия, Афганистан, Ливия и Сирия — США вторглись во все эти страны после того, как остались без противовеса в лице советского лагеря. Это бесспорный знак его важности, как в качестве противодействия империалистическим войнам, так и вдохновения, основы социализма и эмансипации народов».
Именно поэтому Россия оказалась под прицелом с 2000-х годов. Эммануэль Тодд (Emmanuel Todd) писал об этом в книге «После империи»: «США терпят неудачу в стремлении покончить с Россией или хотя бы изолировать ее, пусть они и продолжают вести себя так, словно их старый стратегический противник больше ничего не значит: они то унижают его, то демонстрируют будто уготованное умирающему благодушие, то сочетают оба подхода».
Тодд также отмечал российское интеллектуальное превосходство, которое стало особенно заметным за последние два года: «Насколько бы умной ни была книга Бжезинского, в ее метафоре о шахматной доске ощущалась некая оговорка по Фрейду, предчувствие неудачи: не стоит играть в шахматы с россиянами, для которых они — национальный вид спорта».
Хотя сейчас Россию винят во всевозможных тоталитарных (но полностью выдуманных) бедах, Тодд подчеркивает очевидный факт: «Она собственноручно разрушила сильнейший тоталитарный режим из всех, которые когда-либо существовали в человеческой истории.
Она без каких-либо проявлений насилия позволила обрести независимость сателлитам из Восточной Европы, за которыми последовали прибалтийские, кавказские и среднеазиатские республики. Она смирилась с дроблением русского ядра государства, отделением Белоруссии и Украины.
Она приняла тот факт, что присутствие огромных русскоязычных меньшинств в большинстве новых государств не препятствует их независимости».
Тодд также отмечает российский демократический универсализм, который заставляет отступить насквозь испорченный колониализм: «Коммунизм, изобретенная ею доктрина и практика рабства, покорил рабочих, крестьян и ученых за пределами Российской империи. Коммунистический порыв превратился в силу мировых масштабов. Коммунизм заявил о себе, как о всеобщей и отрытой миру доктрине, как нужно признать, ему же во зло.
Такой универсалистский подход позволил превратить Российскую империю в Советский Союз. Большевизм вовлекал в руководящие круги меньшинства империи: прибалтов, евреев, грузин, армян. Как и Франция, Россия покоряла своей способностью считать всех людей равными».
О чем следовало бы задуматься Бернару-Анри Леви (Bernard-Henri Lévy) с прихлебателями. Тодд же отмечает следующую элементарную психологическую истину: «Сейчас международной политике остро не хватает духа российского универсализма. Исчезновение советской державы, которая несла символ равенства в международных отношениях, отчасти стало причиной разгула тенденции к дифференциации в Америке, Израиле и т.д.».
Тем не менее, как нам известно, положение таких тенденций отнюдь не безоблачное. Что касается Франции и Великобритании, они стали посмешищем свободного мира. Однако как говорил один известный режиссер по поводу кинокритики, эти институты еще могут поставить всем палки в колеса, тогда как Россия всячески демонстрирует людям доброй воли, что здравый смысл и будущее на ее стороне.
Тодд приходит к прекрасному выводу: «Если Россия не погрязнет в анархии или авторитаризме, она может стать основополагающим фактором равновесия: сильной, но не гегемонистской нацией, которая утверждает равенство в отношениях между народами».
Французской прессе подобного явно не понять. Но так ли уж это важно?
