Кто-то уже подсчитал, что мы живем в третьей стадии развития (или деградации, кто как считает) латвийской государственности.
После «идеализма» 1990–1993 годов строительства (или восстановления «прежней») государственности Первой республики политиками, выдвинутыми на первые роли «песенной революцией», им на смену пришли «прагматики» местной компрадорской буржуазии, быстро разбогатевшие на «прихватизации» госсобственности.
Но и они не смогли надежно удержать власть в своих руках. Их обозвали обидным в Латвии словом «олигархи», и, начиная с 2002 года, отодвинули от рычагов управления откровенные сторонники внешнего управления страной.
Разница между ними была относительно небольшая – на кого делать ставку больше: на Брюссель или Вашингтон. При этом внутрилатвийская общественно-политическая и экономическая жизнь все больше подчинялась не требованиям местных реалий, а диктату извне.
А имена политиков этой «славной когорты» менялись как в калейдоскопе – Эйнарс Репше, Валдис Домбровскис, Лаймдота Страуюма, Солвита Аболтиня, Эдгарс Ринкевичс. Имена разные, но главный принцип их деятельности оставался неизменным – приоритетное выполнение указаний зарубежных «партнеров».
Логика развития событий учит, что любой процесс в своем развитии должен дойти до своей крайней формы перед тем, как измениться. Похоже на то, что современная латвийская политика переживает именно этот период.
Теперь нет необходимости главу латвийского правительства обвинять в том, что он является «слепым орудием воли заокеанского партнера». Кришьянис Кариньш такой на самом деле. И из этого никто не делает никакого секрета.
Его первое гражданство – американское. Знание латвийских реалий жизни простых жителей страны – условное. Опыт работы в исполнительных институциях власти – скромный. Личные политические амбиции – невыразительные.
Идеальный кандидат на роль местного генерал-губернатора! А Латвия – на место 51-го штата США. Или вернее – подмандатной территории на берегу по-зимнему студеного Балтийского моря!
Что ожидает политическую систему Латвии в будущем? Это хороший вопрос. «Положительные», с точки зрения американского Госдепа, черты политика Кришьяниса Кариньша могут сыграть с ним злую шутку на посту латвийского премьер-министра:
• Удержать в узде столь разношерстную правящую коалицию вряд ли под силу и гораздо более харизматичному политику. А поэтому во благо политической стабильности предстоит забыть о реформах. Первой жертвой станет столь лелеемая «новичками» из KPV LV и НКП идея сокращения количества министерств и ведомств. Иначе «хлебных мест» на всех просто не хватит! Вторая жертва – предложенная KPV LV реформа о двухуровневой системе управления самоуправлениями.
• Придется забыть и о предвыборных обещаниях резко повысить необлагаемый минимум, пенсии, минимальную зарплату.
МВФ такие «радикальные» идеи однозначно не поддерживает. И наш будущий премьер эти заокеанские рекомендации вряд ли проигнорирует!
• Латвийская банковская сфера не сможет рассчитывать на ренессанс. Кришьянис Кариньш все последние годы в Европарламенте считался последовательным борцом «с отмываем грязных денег», а поэтому «борьба» со вложенными в латвийские банки средствами нерезидентов дойдет до своего логичного конца, а вслед за банком AB LV по печальному пути банкротства могут пойти и другие отечественные банковские учреждения.
• Не стоит и рассчитывать на улучшения отношений с Россией.
Русофобия сейчас является основным стержнем американской внешней и внутренней политики, а, следовательно, «борьба с российским влиянием» в Латвии примет у нас гипертрофированные масштабы!
Что же остается? Борьба с коррупцией и теневой экономикой. И еще – продолжение «строительства национального латышского государства». Готов поспорить, это будут основные консолидирующие будущие правящие партии положения коалиционного соглашения!
А есть ли хорошие новости? Возможно, есть!
После каждого события, когда политическая ситуация в стране доходит до своего логического конца и принимает крайние формы, неизбежно происходит ее слом.
Вопрос только в том, сможет ли простой житель Латвии пережить очередное «время больших перемен»?
И что лучше: «Ужасный конец или ужас без конца?»
