В Литве восточно-прусских детей, которых после Второй мировой войны голод толкал в соседнюю страну (т.е. в Литовскую ССР) называли "вокейтукай" - маленькие немцы.
Особенно много детей оказалось в районе Каунаса. Здесь, во втором по величине городе Литвы, регулярно работали большие рынки, что давало достаточно возможностей для того, чтобы обменять последние пожитки из домашнего имущества на продукты, чтобы выпросить хлеба или наняться в работники к многочисленным крестьянам.
Жизнь в литовских городах в первые послевоенные годы не отличалась особенно благоприятными условиями; здесь было голодно, люди жили в тесноте, а на вокзалах и в других общественных местах патрулировали наряды милиции. В то время как в деревнях приют могли найти целые семьи (беженцев), в городах приживались лишь отдельные маленькие немцы, в первую очередь девочки, которые зарабатывали на жизнь, ухаживая за детьми.
В то время дети быстро стали предметом купли-продажи. На хуторах каждая пара рук была дорога. Те, у кого не было собственных детей, охотно брали на воспитание чужих, чтобы обеспечить себе поддержку на старости. Бездетность тогда считалась недостатком и потерей капитала. В селе было достаточно и еды и места, где можно было приклонить голову, летом в амбаре, а зимой - на печи. А любая пара рук находила себе занятие. Маленькие найдёныши начинали пасти гусей, позже им доверяли коров. Девочки помогали в домашнем хозяйстве и часто должны были присматривать за малолетними хозяйскими детьми. Нагрузки были большими, но для сирот из Восточной Пруссии важным тогда казалось лишь одно - ежедневная еда. Жизнь ограничивалась лишь самым необходимым для существования. Думать о будущем казалось детям просто нереальным. Сейчас речь шла лишь об одном - о выживании. Далеко не каждый, кто искал приюта и работы, находил их. Некоторые бродили по лесам многие месяцы. Малыши быстрее вызывали сочувствие, для подростков найти крышу над головой оказалось труднее. "За так" еду им не давали. Многие крестьяне были заинтересованы в дополнительной рабочей силе, но часто только на период сбора урожая. Кормить кого-то целый год, крестьянки не хотели.
В селе не нужны были бесполезные едоки. Потому на хуторе оставляли детей лишь тогда, когда для них находилась и работа. Братьев и сестёр частенько раздавали по соседним дворам, иногда они должны были сами искать себе крышу. Чаще всего след ребёнка просто обрывался, если он убегал, не выдержав обращения или объёма работы. Так и получалось, что братья и сёстры, поначалу регулярно встречавшиеся, вдруг теряли друг друга из вида. Счастливчиком мог считать себя тот, кто смог с собой на ферму забрать маленького, несамостоятельного, да ещё к тому же и больного брата или сестру. Естественно это означало работать за двоих. За ребенком нужно было ухаживать, а право на еду нужно было заработать. Если ребенок находил приют, то сначала он подвергался основательной и продолжительной "чистке", лечению, дезинфекции. Эти процедуры требовали времени. Владение тем или иным языком тоже зависело от той или иной фермы. И если в одном доме хозяева терпели немецкий, поскольку кто-то из членов семьи понимал его, то в другом месте дети были вынуждены как можно скорее учить литовский язык и не только для того, чтобы их поняли, сколько для того, чтобы не очень выделяться. Потому и случалось частенько, что братья и сёстры, жившие раздельно, вскоре и друг друга могли понять только по-литовски.
Усыновление несовершеннолетних детей, любой национальности, чьи данные были неполными или чьё происхождение вообще не могло быть установлено, в районном управлении происходило просто одним росчерком пера. Затем государство с 1947 г. платило дотации по уходу за детьми, что в хозяйствах с постоянной нехваткой наличных средств, только приветствовалось.
Источник:
