Эта история случилась летом 1983 года. Пятница, вечер, литовский колхоз «Вадактай». Две трехлетние сестренки-близняшки Раса и Аушра выбежали в поле поиграть в подсолнухах. Тем временем их отец Витаутас Прасцевичуте, еще толком не протрезвев, прицепил к трактору косилку и завел мотор. Внезапно шум двигателя заглушил детский крик. Витаутас выскочил из кабины — перед трактором лежала его дочка Раса. Рядом — две ее отрезанные ступни.
Специально для Расы выделили самолет «Ту-134» и «расчистили» воздушный коридор до самой Москвы. И молодой хирург Рамази Датиашвили впервые в СССР сделал уникальную операцию — пришил Расе обе ноги. Москва гудела: чудо советской медицины! Известие разлетелось по миру. Девочка еще лежала в гипсе, а со всего света ей, ее доктору и родителям шли телеграммы со словами поддержки, посылки с игрушками и фруктами. Малышка не могла сказать доктору «спасибо», потому что не знала по-русски ни одного слова.
— Сам несчастный случай я не помню, — рассказывает Раса. — Доктор позже мне говорил, что, когда мои пришитые ножки сделали первые шаги, он, крепкий мужчина, заплакал. Смутно помню, как училась заново ходить...
Если бы не он, сидела бы я сейчас в инвалидном кресле. Но, знаете, если бы не этот случай, возможно, моя жизнь сложилась бы намного хуже. Вот моя сестра-близняшка живет очень бедно в том самом селе. Родила троих детей от троих разных отцов. А я счастлива.
Правда, счастье пришло не сразу.
После реабилитации в больнице девочку повезли обратно в колхоз. Иностранные СМИ неделю отслеживали каждый шаг Расы. А когда шумиха поутихла, папа и мама малышки снова ушли в запой. Мать Расы продавала присланные для нее игрушки, чтобы заработать на водку. Отец спьяну кричал: «Зачем мне эта инвалидка?»
— Но я никого не виню, — говорит Раса. — За мной нужен был уход, а родители этого мне дать не могли. Десять лет я жила по больницам.
Вторую операцию по удлинению правой ноги, которая осталась на 2,5 см короче, мне сделали в восьмилетнем возрасте в московской клинике. Потом долго носила аппарат Илизарова. Разрешалось ходить медленно, а я, девчонка, на костылях носилась, падала, спицы аппарата, которые входят в кость, ломались. Но я это скрывала от врачей, чтобы меня не ругали. В итоге началось нагноение, температура — до 40 градусов. Реабилитация все затягивалась...
Но невозможно вечно скитаться по больницам. Девочке стали искать новую семью. Буквально по объявлению: литовское телевидение показало о ней сюжет.
— Так я попала в семью учителей Адомайтисов, моих новых мамы и папы. А прежних родителей уже нет в живых. Мама умерла от пьянства, отец — от онкологии.
— В 24 года я поехала в Германию на заработки, — продолжает Раса. — Денег на жизнь не хватало. Устроилась нянечкой. Выучила немецкий. Думала, поживу с годик, а задержалась на 10 лет. Здесь я вышла замуж. Можно сказать, за земляка: Ефрем — русский немец, родом из Казахстана. Взяла его фамилию — Септ.
— Он знает вашу историю?
— Да. Сколько могла, молчала. Стеснялась... А потом все равно все вылезло. Ноги у меня нормально ходят. Вот только не ношу купальники и юбки, всегда в джинсах. И на дискотеках долго танцевать не могла, уставала.
Сейчас Раса живет в городке Тройсдорф в съемной квартире. У нее большая семья. У мужа двое сыновей от первого брака. Живут с ними. А еще Раса родила девочку. Муж Ефрем трудится экскаваторщиком, Раса работает в магазине — следит за сроком годности товаров. Оба мечтают о собственном доме. А еще Расита очень хочет побывать в Москве.
— Интересно, работает ли та детская больница, где мне операцию делали? Надеюсь, все-таки приеду как-нибудь в Москву, ведь, по сути, случилось мое второе рождение.
Слово хирургу Рамази Датиашвили:
— Операция, которую вы тогда сделали, и сегодня остается уникальной?
— Операция уникальна по многим критериям, но хирурги во всем мире делали и делают таковые. Просто об одних случаях информация просачивается в прессу, а о других — нет. Так что я не хочу претендовать на что-то особенное. Но горжусь тем, что мне удалось сделать в тех крайне сложных обстоятельствах, когда, казалось бы, все было против нас — абсолютно все!
Это ведь была почти что детективная история. Во-первых, все случилось в отдаленном районе Литвы. Организовали самолет, повезли Расу на аэродром, и тут выяснилось, что отрезанные ножки в панике забыли на кухонном столе. Вернулись, не было льда, завернули ножки вместе с мороженой рыбой.
За день до этого я провел в операционной 12 часов и только лег спать — звонок: «Принимай девочку, она в полете». Тогда я работал на базе 51-й городской больницы Москвы, в которой размещался Всесоюзный научный центр хирургии — отделение экстренной хирургии. Вообще-то больница для взрослых. И когда я обратился к тамошним анестезиологам, сказав, что везут девочку, то получил от них отказ. Звоню в институт, в основной корпус. Тоже отказ! Лето, везде ремонт. Детских анестезиологов, к счастью, нашли, но отправить их в другую больницу институт не может: врачи на дежурстве… Где же делать операцию?! Звоню в Филатовскую больницу. Дежурный хирург горько смеется: «У нас нет возможностей ноги ампутировать, а ты хочешь их пришить». Решил взять его на испуг: «А вы читали последнее Постановление ЦК КПСС за подписью товарища Андропова?» Хирург пошел на попятную: «Иди и делай что хочешь...»
Филатовская больница — ведущая детская больница всего СССР. Приезжаю туда. Но встречают не очень гостеприимно: пришел какой-то пацан, хочет кому-то ноги пришить, поставил всех на уши... Звоню в Минздрав. Всю ночь висел на телефоне! Где-то в 6 утра ее привезли. Лицо Расы сливается с белым цветом простыней, такая была бледная.
Отрезанные ножки были переморожены, твердые, как дерево. Но решили делать операцию. Пошли в операционную, где был микроскоп, а она под замком, у кого ключ — неизвестно. Анестезиолог Юра Назаров — спасибо ему! — одному ему ведомым образом открыл комнату, в которой хранился микроскоп, а потом еще и анестезию Расе провел прекрасно.
Инструмент я привез из своей больницы, но новая проблема: нет ассистентов! Кто на даче, кто еще где. Звоню Яше Брандту (сегодня Яков Брандт — доктор медицинских наук, известный кардиохирург), уговорил, он приехал. Операционная сестра — нашел Лену Антонюк. Теперь она врач, а тогда была студенткой. «Рамази Отарович, — говорит, — у меня сессия, завтра экзамен». Уговорил и ее. Лена блестяще тогда выполнила свою работу.
Через 4 часа после начала операции обоих пришлось отпустить на перерыв, они устали. Сам не стал уходить. Понимал, что если остановлюсь хоть на минуту, то не смогу больше ничего делать, свалюсь от усталости. И вот последний стежок...
Благодарю бога за то, что он послал мне такое испытание. Я его выдержал. И счастлив, что есть на свете Раса и другие мои пациенты, которым я помог.
Источник: оригинальная статья
