×
Свой взгляд Свой взгляд

Время покажет

Источник изображения: wallpapersshock

В Риге, неподалеку от станции Засулаукс, на небольшом возвышении стоит обветшавший особняк. Когда-то здесь жил Фридрих Цандер, человек, про которого говорили: он опередил свое время. Цандер грезил о космосе, ему принадлежат разработки первых ракетных двигателей и проекты «ракетопланов», способных доставить человека на Марс и еще более отдаленные планеты Солнечной системы.

Сегодня особняк всеми покинут, на участке можно разглядеть очертания давно не работающего фонтана и возвышение, на котором, по-видимому, находилась беседка.

На днях я гулял в районе Засулаукса и остановился у этого дома. Воображение сразу же наполнило его жизнью. Сто лет назад здесь жили люди, они любили, спорили, радовались, горевали. По сути, чувствовали всё то же самое, что чувствуем мы, те, кто живет в современном мире. Но их больше нет. Их жизненный цикл закончился.


Дом Фридриха Цандера, Рига /Фото: Riga.lv

О скоротечности времени я стал задумываться не так давно. Произошло это как-то внезапно. После того, как мне исполнилось 30 лет, я вдруг осознал, что дальше мое время начнет идти куда стремительное. Это, конечно, не обратный отчет, но тем не менее понимание того, что «жизнь — это миг между прошлым и будущим», из разряда красивых метафор перешло в четкое ощущение: так и есть на самом деле.

Примерно тогда же появилось и осознание того, что человек — это набор атомов, песчинка в масштабах не то что Вселенной, а даже одной Солнечной системы.

Вполне логичная взаимосвязь. Ведь что такое одна секунда? Это 9 192 631 770 (проще говоря, более 9 миллиардов) периодов электромагнитного излучения, возникающего при переходе между двумя уровнями основного состояния атома изотопа Цезий‑133. Звучит сложно, но понять можно, даже не имея научной степени по физике.

Я раньше редко задумывался о том, что происходило с людьми в прошлом. Всё это казалось каким-то ненастоящим. То есть мне была интересна история, но я не воспринимал людей прошлого как что-то реальное.

Примерно так же воспринимаешь информацию о терактах и катастрофах, где гибнут люди. Чем дальше от тебя, тем меньше трогает.

Соответственно, сто человек, сгоревших в результате взрыва бензовоза в Пакистане, не равноценны в смысле восприятия даже десяти погибшим в результате аналогичного случая в Европе.

Это ощущение работает ровно до того момента, пока ты сам не оказываешься в месте, где происходит нечто подобное. Воочию увидев гибель детей в Гватемале, ты вдруг начинаешь осознавать, что это точно такие же люди, которые испытывают те же эмоции: боль, горе, страх, злость, ненависть. Всё вдруг становится равноценным для тебя и твоего личного восприятия.

Со временем, как мне кажется, та же история. Мы не можем вернуться назад и прочувствовать то, что чувствовали наши предки, но мы можем постараться это представить, и в какой-то момент становится совершенно не важно, было это 30 лет назад или 150.

Воображение — это один из элементов, который связывает нас во времени, позволяя ощутить его не в масштабах собственной жизни, а гораздо шире.

Но это восприятие появляется не сразу.

Человеку свойственно бояться смерти, поскольку каждому из нас кажется, что в этот момент заканчивается его время. У каждого свой час. Я говорил со многими учеными, философами и священниками на эту тему. Смерть — это конец, продолжение или начало? Понятно, что никто не может дать точный ответ на этот фундаментальный вопрос, но зато каждый может выдвинуть свою теорию.

Например, лютеранский священник Павел Левушкан высказал интересную мысль: смерть — это не конец или начало, но продолжение. Как он объясняет, вечная жизнь не начинается после смерти, она с вами уже сейчас, и смерть лишь переход в некое новое состояние в этой жизни.

То есть с нашим уходом ничего не заканчивается. Время не останавливается. Это нельзя доказать, но в это можно верить.

В последнее время мне удалось стать свидетелем нескольких интересных моментов. Например, во время путешествия по Центральной России, когда я ехал по федеральной трассе через леса, на дорогу выбежал лось. Он был нетороплив, огромен и невероятно опасен. Столкновение с ним на скорости 100 километров в час было бы смертельным как для него, так, возможно, и для меня. К счастью, я тоже был нетороплив: ехал не стандартные 100, а всего лишь 70 км/ч. Поэтому я просто ошарашенно наблюдал, как он царственно пересек двухполосное шоссе и удалился в чащу. Ехал бы я быстрее, бежал бы он медленнее, выехал бы я раньше, вышел бы он позже — мы могли бы с ним столкнуться. По сути, от столкновения нас спасли всего несколько секунд.

Или вот еще пример: я впервые в жизни увидел, как зарождается ручей во время ливня. Вода стремительно текла по дорожке, заполняя собой пространство. В этом было что-то завораживающее: здесь еще сухо, а через мгновенье это уже совершенно другая среда. Что-то подобное я улавливаю в музыке гениального латышского композитора Петериса Васкса.

Такая замедленность, отчужденность, желание зафиксировать мгновенье.

Однажды мне удалось увидеть линию дождя: здесь он шел, а буквально через метр ничего не было. Как будто время остановилось.

И лось, и ручей, и линия дождя имели четкие временные рамки. Я их увидел, потому что оказался в этом месте, в это время. Это были мгновенья, которые мой глаз успел зафиксировать, а мой мозг — обработать.

В работе на радио мы очень четко привязаны к времени прямого эфира. Эта работа имеет жесткий хронометраж. И при этом хорошо ощущается способность времени сжиматься и растягиваться, когда говоришь с интересным гостем или, наоборот, c не очень интересным.

Где-то однажды я услышал шуточную загадку: какую теорию можно доказать с помощью раскаленной сковороды и хорошенькой девушки? Ответ — теорию относительности.

Пара минут, проведенных вами на раскаленной сковороде, покажется вечностью, а пара часов в обществе красивой девушки (если вы, конечно, гетеросексуальный мужчина), — мгновеньем. Вот на радио — та же история.
И всё же, несмотря на растяжимость времени, всё на свете имеет некий жизненный цикл. И одушевленные, и неодушевленные предметы. Мы знаем, когда появилась Земля, знаем, когда она исчезнет. То же самое мы можем сказать про Солнце и даже Вселенную. Когда я вспоминаю дом Цандера в Риге, мне хочется, чтобы время пожалело его. Какая горькая ирония будет, если дом, где жил человек, опередивший свое время, снесут, чтобы построить на его месте какой-нибудь магазин или склад. Но потом мне приходит в голову, что судьбу особняка решит вовсе не время — она в руках людей. Ведь, если разобраться, по сути, то, чем мы заполняем время, зависит только от нас самих. И в этом смысле у нас есть все возможности для того, чтобы им управлять. Каким бы безжалостным оно ни казалось.
А сумеем ли мы правильно распорядиться этими возможностями — покажет только время.
Новости партнёров