Еврокомиссия взялась проверять польскую демократию. Польские законы бурно обсуждают в Европарламенте. А в Варшаве не стихают антиправительственные протесты. О феномене новой польской власти и взаимоотношениях Польши с Евросоюзом RuBaltic.Ru поговорил с доктором политических наук, журналистом и публицистом Якубом КОРЕЙБОЙ:
– Господин Корейба, во вторник Польшу обсуждали в Европарламенте. Страну представляла премьер-министр Беата Шидло. Какое впечатление на Вас произвело её выступление и реакция евродепутатов?
– Сначала надо понимать, что Беата Шидло – несамостоятельная фигура. Это такой красивый европейский постмодернистский аватар человека, который на самом деле правит Польшей, – Ярослава Качиньского. Второй аватар – президент Анджей Дуда, который приезжал в Брюссель несколько дней назад именно для того, чтобы убедить представителей как Евросоюза, так и НАТО, что с Польшей всё нормально. Действительно, если судить по общепринятым в западной цивилизации нормам, ничего особенного в Варшаве не происходит. Получив власть, «Право и справедливость» делает то, что делали абсолютно все за последние 25 лет. На практики вроде установления контроля над общественными СМИ, смены руководства госкомпаний, Центробанка, Конституционного суда и прочих институтов можно, конечно, смотреть по-разному, но в Польше с её политической культурой в этом нет ничего особенного. И шум вокруг этого поднимается теми, кто теряет власть и деньги. Я не являюсь большим поклонником нынешнего польского правительства и президента, но происходящее – никакая не угроза демократии, особенно с учётом того, что ровно то же самое происходило после каждой смены власти в Польше в последние десятилетия.
Дебаты в Европарламенте – частное проявление борьбы, которая идёт в Европе между центральной брюссельской евробюрократией и национальными правительствами.
Когда мы смотрим на выступления британского премьера Дэвида Кэмерона, венгерского премьера Виктора Орбана или даже итальянского премьера Маттео Ренци, видим, как в Европе нарастает противостояние федералистов, которые хотят создать Соединённые Штаты Европы, и сторонников Европы народов, которую предлагал строить Шарль де Голль. Мне представляется, Евросоюз сейчас находится в преддверии больших реформ. Либо он будет реформирован, либо, возможно, распадётся. Но в какую сторону он будет преобразован, в Европейскую федерацию или Европу наций, мы пока не знаем. Итог борьбы ещё не определён.
– Политики «ПиС» настаивают, что Польше нужны равноправные отношения в Евросоюзе. Президент Дуда заявлял: Польша не хочет быть буфером НАТО, поэтому она должна занять в Альянсе более достойное место. Польша страдает от неравноправия в ЕС или это просто политическая риторика?
– В Польше есть две крайне разные точки зрения на эту тему. Польская политическая элита, как и польское общество в целом, расколота пополам. Есть люди как Дональд Туск, Януш Левандовский, Лешек Бальцерович. Другие считают, что Польша не имеет потенциала, чтобы быть самостоятельным игроком и субъектом принятия решений. И что представители высшей цивилизации из Брюсселя, Вашингтона, Берлина, Парижа или Лондона должны научить поляков, как надо жить и строить свою политическую систему. В этом много правды.
Да, по многим параметрам Польша отстаёт, но в целом настроения польского народа качнулись в сторону другой части элиты, которая пришла к власти. Это люди-автохтоны. Они уверены, что знают лучше Брюсселя или Вашингтона и что решения должны приниматься в Варшаве, и только там. Это венгерская модель. Модель евроскептиков. Она пользуется поддержкой в обществе,
потому что то состояние, к которому пришёл сегодня Евросоюз, не совсем соответствует тому, во что мы вступали 10 лет назад.
В Польше 90% банков – иностранные, 70% СМИ – иностранные, 50% производства тоже в руках иностранцев. Поэтому, когда в Германии кризис, немцы сокращают рабочие места у нас. Скажем, я за свободное движение капитала и мне всё равно, кто чем владеет, но очень многие в Польше считают иначе. Ситуация-то у нас, в общем, хорошая, но когда случается что-то плохое, гораздо легче обвинять иностранцев. На этом играет определённая часть польских политиков. И население их поддержало. Это объективное явление. При двух сроках Туска было понятно, что это случится. Мне кажется, этот этап просто надо пройти.
Однако это вовсе не значит, что Польша собирается выходить из ЕС. Акценты во внешней и внутренней политике сместятся в сторону венгерской модели, но в плане стратегической ориентации страны ничего особенного не произойдёт.
– Поляки также много говорят о суверенитете. Выступая в Европарламенте, вице-председатель Еврокомиссии Франс Тиммерманс напомнил польскому премьеру, что Польша подписывала все документы ЕС – соответственно, осознанно делегировала свой суверенитет в Брюссель, Люксембург и Страсбург, поэтому и жаловаться не надо. Как в Польше на это смотрят?
– То, что польский премьер приехала в Брюссель и Страсбург и что правительство работало для того, чтобы ответить на вопросы европейцев, свидетельствует о том, что эти вопросы считаются легитимными. Евросоюз имеет право их поднимать. Еврокомиссия, Европарламент и прочие институты имеют право озадачиваться польскими проблемами. Польша не собирается утверждать, что европейские институты утратили свою легитимность.
При этом нужно понимать реалии жизни простых поляков. Почему они голосовали именно за партию Качиньского и чего ждут от неё? Дело в том, что Качиньского в Польше никто не любит. У него огромный негативный рейтинг, но он единственный человек, который даёт шанс жить лучше.
Мы попали в ловушку среднего роста и среднего дохода. Понимаем, что в нынешней структуре экономики, определяемой широкими рамками ЕС, мы не сможем двигаться вперёд. Мы стали сырьевым придатком ЕС, рынком сбыта европейских товаров, в основном немецких. Немцам это выгодно, а людям в Польше надо выплачивать кредиты, водить детей в школу, что-то покупать и продавать. Поляки понимают, как живут в других странах ЕС, и хотят жить так же. Но существуют структурные препятствия для того, чтобы это осуществилось. Как раз для слома этих препятствий поляки выбрали Качиньского. Я абсолютно уверен, что он добьётся того, что в Евросоюзе пройдут реформы, чтобы сделать его более равноправным.
– Пока что, наоборот, Еврокомиссия инициировала проверку соответствия реформ «ПиС» европейским стандартам. Как думаете, чем она закончится?
– В этой процедуре, которую включили в систему европейского права только в 2014 году, последний, самый крайний шаг – лишение страны права голоса в Европейском совете. Этого по-любому не будет, потому что для этого нужно единогласное решение ЕС, а Орбан выступил против. Поэтому польское правительство уверенно идёт вперёд, принимает решения дальше. Даже те, которые могут крайне не понравиться Брюсселю.
Казус Польши в данном случае – один из элементов борьбы за власть в Евросоюзе, о которой я говорил. Борьба между теми, кто хочет передать весь суверенитет в Брюссель, и теми, кто хочет, чтобы суверенитет остался в национальных столицах и национальных парламентах. Я убеждён, что вторые правы. Чтобы сделать ЕС более эффективным, нужно вернуть некоторые полномочия отдельным членам. Это и предлагает Кэмерон.
Надо признать, что проект Европейской федерации потерпел крах. Федерации не будет не потому, что идея плохая, а потому, что она не работает.
Как Советский Союз – он же тоже не работал, и в какой-то момент надо было это признать. Очень надеюсь, лидеры ЕС сделают подобные выводы раньше того этапа, на котором к ним пришли советские лидеры, и ЕС не распадётся. Ведь Евросоюз – благо для всех нас. В первую очередь для Польши, которая получила денег больше всех новых стран, которые вступили в ЕС. Для сохранения Союза нужны реформы.
– Хватит ли у команды Качиньского ресурсов, а у Польши – политического веса, чтобы стимулировать преобразование европейских практик?
– Оппозиция к тому, во что превратился ЕС – в надстройку к немецкой экономике, – зреет уже давно. Греки, итальянцы, испанцы, португальцы, британцы, многие другие недовольны. Они уже давно об этом говорят. Сформировалась коалиция стран-реформаторов. Качиньский подстраивается под общий тренд. Корректирует внутрипольскую политическую повестку в соответствии с давно сформировавшейся в ЕС конъюнктурой. Это голос здравого смысла, так как всем понятно, что Евросоюз неэффективен. Надо очень глубоко менять правовую базу ЕС и практику действий Брюсселя, по-новому разделить полномочия между Брюсселем и отдельными странами.
– Польская оппозиция собирается продолжить протесты. Чаще появляются сравнения гражданского противостояния в Польше с украинским сценарием. Как Вы относитесь к подобным аналогиям?
– Такого в Польше однозначно не будет. За последние два месяца рейтинг «ПиС» вырос. У меня лично есть вопросы к тому, что они делают, но народу это нравится. Демократия – правление большинства, вот и править будут те, кто нравится большинству. Количество желающих голосовать за партию власти только выросло.
– И частный, но важный вопрос – мигранты. В риторике «ПиС» и спорах вокруг этой партии много внимания уделяется отношению к беженцам. «Гражданская платформа» обещала принять порядка 7 тысяч человек, «ПиС» говорят о нескольких сотнях. Должна ли Польша как-то участвовать в европейской системе приёма и распределения беженцев?
– Дело совсем не в количестве беженцев, а в том, каким образом страны будут их принимать. К сожалению, бедные люди стали инструментом в руках немецкого руководства и Брюсселя. Инструментом подчинения других государств. Решения по квотам и распределению беженцев принимались вне права Евросоюза. В этом вся суть вопроса. Немцы сначала пригласили в Европу миллион человек, затем, используя морально-этические аргументы, попытались навязать разделение беженцев между странами-членами. Наплевали на Дублинскую конвенцию 1990 года, регламентирующую приём беженцев, и прочие существующие в ЕС юридические документы. И решили, что теперь они – Ангела Меркель и Вольфганг Шойбле – будут определять миграционную политику членов ЕС.
Польша всю историю была страной многих этносов и культур, у поляков нет с этим проблем. Другое дело – условия приёма людей. В Берлине должны услышать, что условия будут определяться польскими властями на основе консенсуса внутри польского народа.
Ангела Меркель сказала «мы справимся», но Германия не справилась и хотела, чтобы за неё справилась Польша. Так Европа работать не будет.
Надо сесть за стол переговоров и решать вопросы совместно. Тем более, насколько мне известно, беженцы не хотят оставаться в Польше и собираются перебираться в Германию, Швецию и Францию. Насильно заставлять их жить у нас – за гранью разумного.
