Разговоры о «российской угрозе» в НАТО продолжаются: Альянс обвиняет Москву в стягивании техники к западным границам. Генсек НАТО выразил протест против наращивания военного контингента вблизи Украины. О политике НАТО и реакции России RuBaltic.ru поговорил с политологом и доцентом кафедры востоковедения МГИМО Николаем СУРКОВЫМ.
- Главком США в Европе Бен Ходжес недавно снова заговорил о российской угрозе. Министр обороны Германии пообещала защитить Польшу от России. Как стоит реагировать на такие сигналы?
- Подобные высказывания не новы. Это результат курса, который НАТО проводит после саммита в Уэльсе (2014 год). Следует ожидать, что нечто подобное мы будем слышать и дальше. Военным, американским и не только, обострение напряжения, в общем, даже выгодно, потому что Альянс в последние годы не знал, к чему себя применить. Эта тенденция сохранится. А что касается реакции России, мне кажется, в данном случае она вполне логична. То есть мы с одной стороны даем понять, что не допустим существования каких-либо серьезных угроз нашей безопасности, с другой — стараемся все-таки не провоцировать Альянс, не давать ему поводов обвинять нас в реальном агрессивном поведении. Россия заняла достаточно сбалансированную позицию, и это выглядит разумно.
- Кроме всего прочего, НАТО обвиняет Россию в проведении опасных учений и пролетах авиации вдоль его границ. Соответствует ли это действительности? Есть ли у них реальный повод беспокоиться из-за российских маневров?
- На эту ситуацию можно посмотреть с разных точек зрения. В принципе, если вспомнить опыт «холодной войны», то подобные учения и полеты стратегической авиации были нормой. Более того, все это осуществлялось в гораздо больших масштабах. Но с учетом того, что «холодная война» закончилась, и последние два с половиной десятилетия мы должны были наблюдать разрядку, конечно, такая ситуация ненормальна. Возвращаться к временам «холодной войны» ни Россия, ни США, ни Западная Европа не хотели бы, потому что жить под постоянным страхом и постоянной угрозой взаимного уничтожения очень тяжело, и для населения в первую очередь.
В этом плане политики, которые проводят курс на эскалацию напряженности, на самом деле рискуют в среднесрочной перспективе своим политическим будущим — население может их просто не поддержать.
Особенно когда люди не будут понимать, из-за чего произошло это столкновение, из-за чего случился всплеск напряженности. Да, сейчас людям пытаются объяснить, что вот есть Россия, проводящая якобы агрессивную политику, и поэтому мы вынуждены действовать, но до бесконечности кормить публику этой риторикой будет невозможно. Люди рано или поздно начнут требовать перемен, сейчас же они немножко уже подзабыли страх ядерной войны, как и «холодной войны» в целом. Думаю, вскоре они поймут, что жить годами в такой атмосфере не комфортно.
- Для чего происходит нагнетание атмосферы? Президент России в ходе «Прямой линии» сделал акцент на том, что у России нет имперских амбиций и ждать российской экспансии не стоит. Европе же периодически заявляют об обратном.
- Надо исходить из того, что в Европе есть разные политические силы. Сейчас у власти в значительной части стран находятся политики, которым выгодно эксплуатировать образ агрессивной имперской России. Это может служить оправданием для определенных шагов, начиная от банального наращивания военных расходов и заканчивая переориентацией торговых и энергетических потоков. Тут может быть целый комплекс мотивов. На это, прежде всего, и стоит обратить внимание. Когда спадет пропагандистская истерия, существующая в Европе, люди начнут понимать, что игра с демонизацией России не стоит свеч.
- Как Вы оцениваете возможность отправки миротворцев на Украину? Президент Порошенко активно лоббирует это. Недавно он сказал, что мешает ему только вето России в Совбезе ООН.
- Порошенко объясняет положение дел корректно: Россия на данный момент действительно выступает против ввода миротворцев. Отчасти это объясняется еще и тем, что в случае их ввода мы будет уже иметь совсем другую ситуацию на Украине. Сейчас, пока урегулирование идет под контролем ОБСЕ, есть надежда восстановить единство страны — добиться того, за что выступает Россия. Россия говорит, что нужна единая Украина. Другой вопрос, что в этой единой Украине должна быть проведена конституционная реформа, которая, в том числе, будет предполагать широкую автономию восточных регионов. Но это будет единая страна. А при вводе миротворцев, по сути, произойдет замораживание конфликта, появится очень четкая и жесткая линия разделения, и страна будет де-факто расколота на две части. Поэтому пока Россия сохраняет надежду на компромисс между Донбассом и властями в Киеве. Исключительно поэтому, а не потому, что Россия пытается каким-то образом помещать установлению мира на Украине. Установление мира отвечает интересам Россией не в меньшей степени, чем интересам самой Украины — ни здесь, ни там не нужен уровень напряженности, возникший в отношениях с Западом. Это никого не устраивает, ни бизнес, ни людей, ни – я думаю – политическую элиту.
Но другое дело, что в связи с событиями на Украине появился вопрос конфликта интересов. И, видимо, следует ожидать перестройки в отношениях Россия-Запад и Россия-США, потому что Россия продемонстрировала, что она готова достаточно решительно отстаивать свою позицию, действовать подчас очень быстро и неожиданно. Это, конечно, многих напугало. Мне кажется еще, что реакция НАТО связана с неким страхом, который в итоге возник. От России не ожидали ведь решительных действий, особенно в том, что касается присоединения Крыма. Это просто вызвало страх. Долгое время Россию считали страной, неспособной на смелые поступки во внешней политике.
- Некоторые эксперты полагают, что миротворцы могут помочь урегулировать украинский конфликт, как было сделано в Боснии и Герцеговине, ставшей федеративным государством. Что Вы об этом думаете?
- В Боснии и Герцеговине тогда еще не было такого острого вопроса о составе контингента. Если говорить об Украине, неизбежно возникнет спор, какие страны должны направлять военных в состав миротворческого контингента. Порошенко дал понять, что Украина заинтересована в присутствии натовских военных на Донбассе. Российское руководство с таким развитием событий не согласится. С другой стороны, сама Россия может настаивать на присутствии либо своих военных, либо частей из дружественных стран. Тут тоже есть, из-за чего поспорить — возражать будут уже западные страны. Вопрос миротворческой миссии сразу создает много осложнений. Кроме того, надо учитывать, что быстро развернуть миротворческую миссию не получится. Пока полномасштабные боевые действия приостановились благодаря усилиям «нормандской четверки», но риск их возобновления высок. А для ООН развертывание крупной миротворческой миссии — это полгода. Планирование, логистика, доставка войск, финансирование — это все очень сложные технические задачи, требующие времени для решения. С учетом всего клубка проблем, Россия отдает предпочтение ОБСЕ. С ее точки зрения, эта организация более нейтральная, если можно так сказать.
- А у ОБСЕ хватит средств на мониторинг конфликта?
- Им пока трудно справляться, потому что до начала украинского конфликта ОБСЕ, скажем так, подзабыли. Сейчас ее роль значительно возросла. ОБСЕ вполне способна, при условии увеличения финансирования и поддержки, справиться с этой ролью. Но тут надо понимать, что многое зависит от самих сторон конфликта. Если они возьмут курс на однозначное военное решение, то ОБСЕ остановить их не сможет. ОБСЕ – организация, которая сейчас позволяет объективно оценить ситуацию. Усилия наблюдателей дают свой эффект — они показывают, что делают обе стороны конфликта и как они себя ведут. Это важно, потому что в западных медиа преобладала проукраинская, прокиевская точка зрения. Теперь это, может быть, немножко начнет меняться. И в целом ОБСЕ может оказаться очень полезным инструментом, если стороны не пойдут на новое полномасштабное обострение. Тогда, кстати, и Россия может пересмотреть свой подход: если станет ясно, что Киев принципиально не готов к федерализации и конституционной реформе, то ради установления мира Москва может проголосовать и за ввод миротворцев. Но это уже будет совершенно другой исход, и в лучшем случае мы сможем тогда говорить о замороженном конфликте по модели Приднестровья или по модели, по которой строятся отношения Абхазии и Грузии. Зачем это нужно, если есть шанс на восстановление единства Украины?
- Если Украине не удастся провести решение о миротворцах через Совбез ООН, может ли НАТО в одностороннем порядке принять решение о вводе миротворческого контингента, скажем, по официальному приглашению Киева?
- Это очень сложный сценарий. На мой взгляд, сейчас он маловероятен, потому что до недавнего времени все члены НАТО давали понять, что напрямую втягиваться в этот конфликт они не хотят.
Американцы делают символические жесты. К примеру, они направили военных на учения вместе с украинцами. Но Обама и его администрация сейчас не готовы к новому витку конфронтации с Россией.
Они и так понимают, что уже очень далеко зашли, и сильнее портить отношения не в их интересах, и не в интересах европейцев — тоже.
- Порошенко объявил о возможном референдуме о вступлении в НАТО. К чему может привести такой шаг?
- Насколько я мог понять из общения с представителями НАТО, организация эта достаточно прагматичная. Члены Альянса будут принимать решение о вступлении или невступлении Украины, исходя из своих интересов, а не ориентируясь на мнение украинских избирателей. Так что если это не будет отвечать их интересам, то Украина может хоть каждую неделю голосовать за вступление в НАТО — никто этому большого значения не придаст.
- Некоторые члены Альянса призывают к увеличению натовских контингентов. Польские власти заявили, что хотели бы видеть у себя войска НАТО на постоянной основе. В Прибалтике схожая ситуация. Почему НАТО пока не идет на то, чтобы разместить в тех же странах Балтии войска на постоянной основе, и предпочитает проводить регулярно их ротацию в формате учений?
- Здесь есть несколько аспектов. Один из них чисто логистический: размещение войск предполагает создание инфраструктуры — это довольно затратное мероприятие. Американские войска расквартированы на базах, которые они занимают десятилетиями. В данном случае «лучшее враг хорошего». Затраты очень большие — это первое. Во-вторых, политические издержки от такого шага тоже будут большими. Сейчас фактически развалился Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ), в этой связи возникают условия для передислокации натовских войск ближе к российским границам. Но это будет сопровождаться ответными действиями со стороны России, что, опять же, будет способствовать росту напряженности — это не на руку действующим политикам. Население Европы не захочет жить в атмосфере страха и конфронтации. В свою очередь, Польша и Прибалтика хотят чувствовать себя защищенными, среди определенной части населения там есть страх перед Россией. Пусть боязнь эта иррациональна, но она есть. Присутствие военных группировок Альянса еще и повышает значимость той или иной страны. Польша, например, явно хочет играть более заметную роль, даже позиционировать себя в качестве бастиона на пути мифической российской экспансии.
