Действия, предпринимаемые официальными литовскими лицами очень часто сложно объяснить в рамках классического политического анализа. Например, плохо поддается рациональному объяснению недавний «слив» кем-то из литовских политиков закрытой информации ДГБ Литвы, в котором без всяких доказательств и конкретных фактов утверждается о подготовке информационной атаки на первых лиц Литовской республики. Изучением нерациональных факторов политического поведения занимается политическая психология. О том, что это за наука и чем объясняется нынешнее осеннее обострение у литовских политиков в интервью порталу RuBaltic.ru рассказала президент Российского общества политических психологов, заведующая кафедрой социологии и психологии политики факультета политологии МГУ им. М.В. Ломоносова, доктор философских наук, профессор Елена ШЕСТОПАЛ:
- Елена Борисовна, для чего нужна политическая психология? Какова ее специализация в системе политических наук?
- Политическая психология уже давно стала неотьемлемой частью политической науки. В рамках российской политологии она очень давно уже развивается, и она направлена на изучение человеческого измерения в политике. В ближайшем номере журнала «Политические исследования» - в шестом номере за этот год, будет целая подборка материалов, которую я готовила, она так и называется: человеческое измерение политики. Там будут представлены разные подходы, разные идеи того, как человеческое измерение в политике выглядит на сегодняшний день.
Это очень актуальная тема для политической науки в связи с тем, что меняется место человека в политике, его индивидуальные возможности. В частности, все факторы, связанные с развитием электронной демократии, когда рядовой человек может влиять на политику: онлайн-голосование, открытое правительство и т.д.
Это очень усиливает интерес к политической психологии, потому что наряду с такими традиционнми для политической психологии темами, как лидерство или политические типы, возникает очень много вопросов, откуда берутся политические взгляды у рядового избирателя.
На нашей кафедре политической психологии есть специалисты, которые много занимаются изучением влияния новых форм политической коммуникации. Здесь очень много нового, интересного, требующего и новых исследовательских практик, и новых форм преподавания.
Но и традиционно: мы занимаемся тем, какую роль играет личность лидера, занимаемся подготовкой лидеров (у нас сейчас открыта магистерская программа «Лидерство в социальной и политической сферах»), где мы готовим тех, кто работает с лидерами: консультантов, помощников, тех, кто изучает лидерство. Это дает нам возможность объяснить то, как ведут себя лидеры в политике, прогнозировать их действия, как во внутренней, так и в международной политике.
И, конечно, нас интересует то, как в политической практике складываются взаимоотношения между людьми с разными политическими взглядами, разными типами менталитета.
- Согласны ли Вы с тем, что многие события и судьбы многих стран в истории определялись психологическими моментами: характером лидера, фобиями элит, истерикой толпы?
- С этим трудно не согласиться, но здесь нужно хорошо разобраться. Например, хорошо известная в историографии школа «Анналов» занималась как раз изучением того, как психологические факторы действовали в макрополитической сфере, в историческом процессе. Я думаю, что представители этой школы были одними из первых, кто поставил этот вопрос в современной науке на повестку дня.
Что касается изучения лидеров и того, как лидеры влияли и влияют на ход исторических событий, то это, как я уже сказала, традиционная для политической психологии проблематика. Буквально пару дней назад пришло сообщение, что люди в администрации президента озаботились необходимостью тестировать лиц, которые собираются занимать высокопоставленные позиции, например, губернаторское кресло. Здесь необходимо разрабатывать самостоятельные нормативы на стыке политологии и психологии, которые можно было бы применять при назначении людей или проверке их соответствия занимаемым должностям.
- В психологии существует понятие феномена группового мышления. Может ли, по Вашему мнению, феномен группового мышления определять взгляды и действия политической элиты целого государства?
- Безусловно. Есть исследования, которые показывают, как group think – феномен группового мышления, действовал, например, во время Карибского кризиса, когда люди, окружавшие президента Кеннеди, его радикально настроенные советники, имели гораздо более спокойные, взвешенные позиции по сравнению с теми решениями, которые они вырабатывали коллегиально.
Так что феномен группового мышления достаточно хорошо изучен: вот это групповое давление, как правило, очень негативно влияет на принятие политических решений. Как правило, это явление только мешает в процессе принятия решений.
- Власти Литвы на днях заявили, что российские спецслужбы готовят на них информационную атаку и разыскивают в архивах информацию о советском прошлом президента Литвы и других высокопоставленных политиков. Никаких фактов и доказательств предоставлено не было. Как психологически можно объяснить это явление?
- Я бы не стала объяснять его психологически. Это в чистом виде политическая технология – использование информационного шума с целью отвлечения от тех проблем, которые волнуют прибалтийское общество.
- В странах Балтии регулярно (что характерно, весной и осенью) обостряется борьба с советской символикой. В прошлый раз мы ведь беседовали с Вами весной, когда в Латвии решили запретить советскую символику…
- То, что весной и осенью – это диагноз. Обострение всех психических аномалий происходит именно весной и осенью, и можно заподозрить, что в Прибалтике не все хорошо с психическим здоровьем.
Хотя, все-таки я думаю, что в первую очередь это связано не с индивидуальными психологическими особенностями тех, кто запускает эти кампании, сколько с тем, что весной и осенью обостряются социальные проблемы, от которых население отвлекают таким вот информационным поводом.
- Этой осенью в Литве хотели запретить «Комсомольскую правду», потому что увидели на ее титульной странице советские звезды и ордена. При этом закон о запрете советской символики действует в республике уже много лет, и до сих пор претензий к газете не было. Можно ли считать это аффективной реакцией на политический символ?
- Я считаю, что это опять же не психология, а политическая технология.
Психологический аспект здесь связан не столько с особенностями мышления лиц, принимающих подобные решения в странах Балтии, сколько с нежеланием расстаться со старыми стереотипами.
Стереотипы – это уже тема психологов, причем здесь мы говорим не только об индивидуальных стереотипах рядовых жителей, но и о стереотипах руководства страны.
Конечно, стереотипами эти действия тоже можно объяснять, но списывать это только на психологию не стоит – это в первую очередь политика. Выбор определенной повестки дня.
- Но если это политическая технология, то ведь политики, выступающие с повесткой «русской угрозы», «врага у ворот» или запрета символики имеют свою электоральную базу, их заявления ориентированы, прежде всего, на свой ядерный электорат. Отчего тогда у этого электората такая реакция на красные звезды, допустим?
- Это, во-первых, фантомные боли, тяжелые воспоминания о прошлом.
Однако, самое главное то, что это специально раздуваемое ощущение тревоги. Оно раздувается для того, чтобы созданием в обществе массовой напряженности и подозрительности отвлечь внимание людей от реальных проблем в их повседневной жизни.
