О том, что «польский» вопрос после войны обязательно возникнет, стало ясно еще в 1944 г., едва немецкие войска покинули Вильнюс. 13 июля, вскоре после освобождения города, А.Снечкусу позвонил И.Сталин. Поздравив Снечкуса, Сталин вдруг спросил: как теперь правильно называть город — по-польски Вильно или по-литовски Вильнюс.
Услышав ожидаемый ответ, Сталин порекомендовал кроме того немедленно вывесить в городе литовские флаги — «чтобы было всем ясно, что Литва».
Однако закреплением литовского названия города и вывешиванием соответствующего флага проблема, конечно, не решалась. В 1944 г. население Вильнюса составляло 200 тыс. человек, большинство из них были поляками. «Между поляками и литовцами существуют враждебные отношения», — писал Сталину в августе 1944 г. Нарком внутренних дел Л.Берия. По его мнению, непростая ситуация в городе (кстати, Берия еще по традиции называл город Вильно) заслуживает внимания Москвы.
Освобождение Вильнюса породило у польского населения надежды на будущее, по большей части, однако, не связанные с Литвой. Люди считали, что отныне служба в костелах будет вестись не на литовском, а на польском языке.
Высказывались мнения, что Вильно войдет в состав Западной Украины или Западной Белоруссии, но никак не Литвы. По непроверенным агентурным данным, сообщал Берия, в Трокайском уезде шел сбор подписей под письмом Сталину с просьбой о присоединении Виленской области к Белоруссии.
Существовали и другие точки зрения о будущем Вильно: например, о возрождении независимой Польши в результате победы прокремлевского Польского Национального Комитета освобождения, созданного в противовес Лондонскому эмигрантскому правительству.
Источник: Зубкова Е.Ю. Прибалтика и Кремль. – М.: РОССПЭН, 2008. – 351с.
