Варварские способы убийства, жестокое обращение с детьми, каннибализм: «главный по ужасам» телеканал «Настоящее Страшное Телевидение» обратил внимание на сюжеты популярных сказок и обнаружил в них жуткие вещи, которые мы не замечали, слушая их в детстве, и не всегда замечаем сейчас, читая сказки уже своим детям.
Редакция телеканала НСТ пообщалась со специалистами и на примере нескольких популярных сказок и вышедшего 30 января в прокат фильма «Гретель и Гензель», выяснила, откуда все эти ужасы появились, как они работают, почему мы их не боимся и могут ли они навредить детской психике.
ЖЕСТОКОСТЬ К ДЕТЯМ
В сказке братьев Гримм «Гензель и Гретель» над детьми издеваются буквально с первых страниц. Повествование начинается с мрачного описания положения в семье дровосека — страшная нищета, нет денег на хлеб, все пухнут с голоду. Мачеха с детьми своего мужа — Гензелем и Гретель — делиться хлебом не хочет. Женщина подговаривает мужчину отвезти детей в лес и оставить там умирать. Поначалу глава семейства отвергает эту идею, но, поддавшись на уговоры, всё же соглашается.
Изначально на месте мачехи была мать Гензеля и Гретель, и родители вместе принимали решение избавиться от детей. Фольклористы отмечают, что эта история могла случиться во время Великого голода, когда в XIV в. в Европе погибли миллионы людей. И нередко родители, не имея возможности прокормить своих детей, бросали их.
Помимо голода причиной столь жестокого отношения с детьми, по словам психолога, специалиста по гармонизации детско-родительских отношений, сказкотерапевта и нейропсихолога Ирины Терентьевой, является сепарация.
«Моменты, где детей выгоняют из семьи, — это на символическом уровне говорит нам про сепарацию. В прежние времена сепарация происходила раньше. Герои сказки как раз находятся в таком возрасте».
Подобную историю можно видеть и в народной сказке «Морозко», где отец увозит родную дочь в лес на погибель. У такого поведения героя также есть исторические предпосылки. В сказки «вшиты» древние представления людей об устройстве мира — об этом писал выдающийся фольклорист В. Я. Пропп. В некоторых сказках обнаруживаются следы тотемизма, в основе которого лежит идея мистической связи человека и объекта или, как в «Морозко», явления природы. Чтобы приобщиться к нему, нужно было пройти обряд инициации. Через это проходили мальчики пубертатного возраста — после этого они становились полноправными членами племени. Им предстояло пройти «курс молодого бойца» вдалеке от дома, в чаще, даже в мороз. Для начала их уводил в лес какой-нибудь мужчина из племени, как правило отец. Поэтому-то в «Морозко» именно старик увозит дочь в лес.
ЖЕСТОКИЕ СПОСОБЫ УБИЙСТВА
В одной из самых любимых детских сказок «Красная шапочка» описаны три убийства — волк сначала съедает бабушку, потом девочку, и затем ему самому охотники разрезают набитое брюхо. Это согласно тому варианту сказки, какой мы встречаем сегодня. Причём в некоторых современных вариациях бабушка и девочка извлекались из живота зверя живыми и невредимыми. Изначально у Шарля Перро, который первым подверг народный сюжет литературной обработке, бабушка с внучкой погибали окончательно и бесповоротно, а зло в лице волка наказано не было: трагический поворот отвечал канонам нравоучительной литературы. Так что только спустя столетие после смерти французского писателя стало возможным заменить трагический конец в «Красной шапочке» на хэппи-энд: сделали это братья Гримм.
У Перро девочка была наказана, потому что не послушалась мать, которая велела не разговаривать с незнакомцами по пути. Некоторые юнгианские исследователи утверждают, что шапочка «красная» потому, что это — цвет менструальной крови. Значит, девочка достигла половой зрелости. Мама неслучайно отправляет её к бабушке через лес: он символизирует неизведанную жизнь. Мама прекрасно знает, что в лесу водятся волки — мужчины. Можно себе представить, что могло происходить между старым греховодником (так в одной из версий сказки охотни ки обращаются к волку) и юной вертихвосткой. Но это, конечно, только одна из сотни возможных трактовок сюжета.
«Интерпретация больше говорит об интерпретаторе, чем о самой сказке. Сказка — пустая форма, в которую благодаря многозначительности символов можно вложить содержание своего внутреннего мира».
Поэтому можно и на Морозко посмотреть как на злодея, получающего удовольствие при виде человеческих страданий. Существуют десятки сюжетных вариаций народной сказки, но фабула при этом не меняется, а ключевые образы остаются узнаваемы. Злая мачеха решает сжить со свету падчерицу и приказывает мужу отвезти её в лес, когда стоит сильный мороз. К девочке, которая дрожит от холода под елью, подходит Морозко и трижды спрашивает, тепло ли ей, и та в ответ не жалуется. Морозко, ставший властителем судьбы девочки, дарит ей за терпение, кротость и железную волю дорогие подарки. Когда же дочь злой мачехи привозят в лес специально за дарами, Морозко замораживает девицу насмерть — она отвечала ему грубо, за что и поплатилась.
Но по мнению доктора филологических наук, профессора Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина и Высшего театрального училища им. М.С. Щепкина Галины Якушевой, куда больше внушающих ужас вещей встречается в японских сказках: «В японских сказках мы читаем, что можно убить врага, а он всё равно духом будет за тобой следовать и неожиданно настигнет… И это пугает».
КАННИБАЛИЗМ
Мачеха Белоснежки требует от егеря принести печень и лёгкие падчерицы, и это звучит достаточно хищнически. Но приказа псарь не исполняет, отпускает бедную девочку и совершает подмену — приносит королеве органы молодого кабана, которые та варит и съедает, думая, что пробует падчерицу на вкус. Уничтожение через поглощение, как крайняя форма проявления зла, присутствовало в ранней версии сказки: в последних — «диетических» — изданиях истории нет эпизода людоедской трапезы.
«Если для наших родителей это было нормально, то сейчас многие родители, читая, например, «Муху-Цокотуху» Чуковского, где паук ей руки-ноги выкручивает и зубы в самое сердце вонзает, пропускают эту часть. Реальность меняется, толерантность к насилию уменьшается — люди более чувствительно относятся к этому, и поэтому часто современные родители плохой конец сказки не читают — например, Колобка не съедят, он с лисой договорится. Родители пытаются защитить своих детей от негатива».
Но едва ли сказка может нанести вред психике ребёнка, хотя и бывает, что становится последней каплей. По словам Терентьевой, это происходит в том случае, если у малыша есть повышенная тревожность: например, он сразу начинает переживать, когда мама уходит, или пугается при каждом шорохе. Обычно же сказка работает как прививка от страхов. «Детям-дошкольникам, например, свойственен страх смерти и они, вкладывая свой страх в конкретного персонажа, могут его проработать», — замечает специалист. Но необходимо учесть дополните льные факторы.
«Если фоновая тревога связана не с возрастными особенностями ребёнка, но с неблагоприятной семейной ситуацией, то после проработки одного страха, придёт другой на смену, потому что первопричина не убрана».
Поэтому если ребёнок перестанет бояться Бабы-яги, но несчастливая обстановка в семье не изменится, придёт новый страх и воплотится в другом персонаже.
ЦИНИЧНЫЙ ОБМАН
В детстве Кот в сапогах восхищает — как же ловко он устраивает жизнь младшего сына мельника! Только, если подумать, методы у него сомнительные. Он всех обманывает, выдавая своего хозяина за аристократа, и угрожает деревенским жителям расправой, когда просит сказать королю, что служат они маркизу Карабасу. Людоед на этом фоне кажется безобидным — по крайней мере, мы не видим его в деле. Он вежливо принимает кота у себя в замке, развлекает его — демонстрирует талант к перевоплощению, не ожидая подвоха, и, кажется, вовсе не собирается знакомиться гостем. Найдя слабое место людоеда — тщеславие, — сказочный зверь расправляется с ним. При этом мы людоеду не сочувствуем. Во-первых, нам хочется, чтобы кот добился успеха, а во-вторых, мы не видим здесь особой жестокости — кошки же едят мышей.
«Сказка изначально ориентирована на вымысел, но предупреждает, что есть люди, которые притворяются добрыми, например, какая-нибудь мачеха, которая может предложить яблочко, а оно будет отравлено. Но это то, чего вообще-то надо пугаться и сейчас: двуличия или, вернее, неоднозначности людей, неоднозначности их внешнего облика».
БЕССЕРДЕЧИЕ
У Самуила Маршака в сказке «Двенадцать месяцев» королева никогда не знает милосердия. Одно только желание юной властительницы увидеть в январе подснежники приводит практически к концу света! Сначала времена года быстро сменяют друг друга. Потом сгущается тьма, слуги перестают слушаться, поднимается такой ветер, что придворную даму уносит вместе с шубами, которые снова очень нужны — возвращается зима. В результате королева еле уносит ноги — старик Январь превратил алчную мачеху и дочку, на минуточку, в собак, их и запрягли в сани. Катастрофы можно было избежать, если бы упрямой, глупой и жестокой королеве возразили. Никто на это не решился из страха погибнуть. На что способна властительница, понятно из сцены урока, когда под резолюцией она пишет «казнить», только потому что это слово короче, чем «помиловать». Образ королевы, которая не думая принимает решения, от которых зависит чья-то жизнь, — характерный для жанра «антитоталитарной сказки». В таких произведениях королевства имели черты тоталитарных государств XX века, чья система уродовала общество. В советской литературе этот жанр занял особое место в годы войны, когда в сатире на нацистскую Германию, авторы имели в виду и советский уклад. Как пишут Volki работу над «Двенадцатью месяцами» Самуил Маршак, взявший за основу богемскую сказку, начал зимой 1942 года, когда у советских людей возросло недовольство по поводу решений руководства страны.
Превратиться в жестокую правительницу сказочной страны есть все шансы у Белоснежки. Показательно, как на страницах книги Белоснежка позволяет беспощадно расправиться с мачехой. Оказавшись на свадьбе, злая королева попадает в ловушку. Её заставляют танцевать в раскалённых железных башмаках до тех пор, пока не падает замертво.
В европейских сказках бессердечие персонажа по отношению к кому-либо как правило не связано с сословными предрассудками: зло не направлено к людям «другого круга».
«Если придираться, то можем сказать, что Золушка по своему сословному происхождению ничуть не ниже своих сестёр, она просто была угнетаема своей мачехой. Но мы воспринимаем её не как незаслуженно сосланную на грязную работу сироту, а как прислугу, и ценим её за хорошие качества».
«Когда мы читаем сказки, содержащие столь ужасающие моменты, нам не страшно, потому что мы принимаем своеобразную логику повествования. Когда вам снится сон, вам кажется всё логичным, а когда утром вы его пересказываете, слышите, как абсурдно звучат какие-то вещи. Со сказками так же — когда внезапно появляется отравленное яблочко или кого-то убивают, потрошат, варят, мы воспринимаем это иначе, не разумом».
Мы всегда интуитивно понимаем: сейчас персонажу будет плохо, но потом, в конце, он всех победит. Это удерживает нас от того, чтобы испугаться по-настоящему.
