Одна из причин очевидна: весной-летом 1940 года коренным образом изменилась военно-политическая ситуация в Европе. Феноменальные успехи Гитлера на западном фронте вызывали обеспокоенность в Советском Союзе. Но не только они предопределили утрату независимости Прибалтийскими республиками.

К 80-й годовщине инкорпорации Литвы, Латвии и Эстонии в состав СССР фонд «Историческая память» опубликовал уникальный сборник документов советской внешней разведки, большинство из которых впервые введены в научный оборот.

Александр Дюков уверен, что сообщения прибалтийских резидентур НКВД меняют устоявшееся представление о том, какой логике следовало советское руководство, принимая решение о советизации стран Балтии.

К моменту подписания договоров о взаимопомощи с Прибалтийскими республиками Советский Союз обладал в этих странах разветвленной агентурной сетью. Активнее всего НКВД работал в столице Латвии, которая была своеобразной Меккой для конкурирующих разведок разных стран.

Неудивительно, что резидентом советской разведки в Риге с 1938 года был И.А.Чичаев («Джон») — опытный кадровый сотрудник ИНО ГПУ, который до этого работал в Корее, Финляндии и Эстонии.

«Джон» работал под прикрытием советника полпреда СССР в Латвии. Компанию ему составляли Е. Кравцов (сотрудник консульского отдела полпредства в Риге, позже — консул в Либаве) и Н. Лысенков (корреспондент ТАСС). «Впоследствии Чичаев, Кравцов и Лысенков стали известными в разведке людьми, занимали ответственные посты в Центре, руководили резидентурами. Их имена вошли в славную летопись истории внешней разведки. Прибалтика для них была боевым крещением», — пишут авторы третьего тома «Очерков истории российской внешней разведки».

Архивные документы свидетельствуют, что с советской разведкой были связаны один из лидеров Латвийской социал-демократической рабочей партии Клавс Лоренц, отставные генералы Роберт Дамбитис и Роберт Клявиньш. Последний считал своим личным врагом диктатора Карлиса Улманиса, поэтому его сообщения нельзя назвать беспристрастными. Тем не менее в Кремле к информации Клявиньша относились с большим доверием.

В Литве одним из самых ценных источников был начальник криминальной полиции округа Каунас Пятрас Витульскис (агент К-3).

«К-3 занимал важный пост в полиции, что позволяло ему быть в курсе практически всех правительственных дел. О деятельности литовской политической полиции ему было известно почти все. На счету К-3 были десятки разоблаченных агентов охранки, в том числе и тех, кто поступал по найму в советские учреждения в Литве. Он своевременно предупреждал о готовящихся провокациях, проверял по полицейским учетам интересующие советскую разведку лица, проводил через свои возможности установки, собирал досье на местных политиков и иностранных агентов, давал надежные и, как правило, безошибочные наводки», — из третьего тома «Очерков истории российской внешней разведки».

Менее ценная, но отнюдь не бесполезная информация поступала также от графа Владимира Владимировича Зубова, который был вхож в самые высокопоставленные круги литовского чиновничества и информировал резидентуру СССР о политических настроениях элиты. Любопытно, что в 1921 году он был арестован и заключен в тюрьму Дубровки близ Ленинграда. Меры по его вызволению предпринимал амбасадор Литвы в России Юргис Балтрушайтис. Зубова в итоге отпустили в обмен на свободу, предоставленную заключенным в Каунасе российским гражданам О. Кацу и Ф. Ананьеву. Но этот неприятный эпизод не заставил графа отказаться от сотрудничества с советской внешней разведкой.

В Таллине (Ревеле) ценнейшим агентом был Яан Тыниссон — бывший премьер-министр и государственный старейшина, то есть фактический глава Эстонского государства.

Уровень советской агентурной сети в Прибалтике свидетельствует о том, что на стол Сталину, Молотову и Ворошилову попадали донесения, обладавшие высокой степенью достоверности. Интернет-проект фонда «Историческая память» позволяет нам взглянуть на эти уникальные документы.

Архивы свидетельствуют о том, что Москва пристально следила за общественными настроениями в Литве, Латвии и Эстонии. Отдельный блок сообщений НКВД посвящен именно этому вопросу. В справке 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР, датированной августом 1939 года, говорится о росте антигерманских и просоветских настроений в Прибалтике.

В подтверждение этих слов приводится любопытный эпизод: в середине июля в порт Таллина прибыл германский крейсер, который был враждебно встречен местным населением. Завязалась драка, одного немецкого моряка убили, еще восемь человек получили ранения. В этой же справке описан разговор агента НКВД с унтерофицером 56-го стрелкового батальона: «…Настроение у солдат плохое, и если будет война, то солдаты будут драться только с немцами, а с русскими не будут, а перейдут к ним, и он сам с удовольствием ушел бы на территорию Советского Союза».

Любопытно, что подобные наблюдения делали не только советские резиденты и агенты КГБ в Прибалтике. Процитируем по третьему тому «Очерков истории российской внешней разведки» секретный доклад чехословацкого посла в Риге в свой МИД: «Наиболее многочисленный слой Латвии — крестьянство — страшится СССР меньше, чем власти баронов. Интеллигенция и лица свободных профессий полностью согласны с настроениями и взглядами крестьянских слоев… Правительство, вероятнее всего, пошло бы вместе с армией и аграрниками против немцев.

Эстония проявляет резко выраженные антирусские настроения. В случае войны она, однако, скорее всего все же встала бы на сторону России.

Литва до сих пор играла на двух струнах — немецкой и русской. Литва также решила бы в пользу России».

Пожалуй, один из самых интересных документов сборника «Резиденты сообщают…» — донесение НКВД СССР о содержании германо-латвийского и германо-эстонского секретных соглашений. Речь идет о договорах, которые Третий рейх заключил с Латвией и Эстонией 7 июня 1939 года. В соответствии с ними стороны обязывались ни при каких обстоятельствах не применять силу друг против друга.

Но мало кто вспоминает, что к этим договорам, как и к пакту Молотова — Риббентропа, имелись секретные соглашения. В архивных фондах они не найдены. И вряд ли будут найдены: историк Владимир Симиндей полагает, что никаких бумаг никто не подписывал, дополнительные договоренности носили «джентльменский» характер. В любом случае, прямое указание на эту «секретную клаузулу» обнаружилось в Федеральном архиве Германии.

8 июня 1939 года высокопоставленный сотрудник Службы немецких новостей для зарубежья Георг Дертингер, который тесно взаимодействовал с разведкой Риббентропа DIS III, написал в своем информационном отчете: «Эстония и Латвия, помимо опубликованного договора о ненападении, договорились с нами и еще об одной секретной клаузуле. Последняя обязывает оба государства принять, с согласия Германии и при консультациях с германской стороной, все необходимые меры военной безопасности по отношению к советской России. Оба государства признают, что опасность нападения для них существует только со стороны советской России и что здравомыслящая реализация их политики нейтралитета требует развертывания всех оборонительных сил против этой опасности. Германия будет оказывать им помощь в той мере, насколько они сами не в состоянии это сделать».

Теперь еще одно указание на секретные договоренности между Германией и прибалтийскими республиками обнаружилось в Российском государственном военном архиве. 23 августа 1939 года, в день подписания пакта Молотова — Риббентропа, на имя наркома обороны Ворошилова поступила бумага за подписью наркома внутренних дел Берии.

«По полученным нами агентурным данным из Гельзингфорса, между Германией и Эстонией недавно заключено секретное соглашение, по которому Германия гарантирует самостоятельность Эстонии, а Эстония во время войны предоставляет в распоряжение Германии острова Даго и Эзель. По тем же данным, аналогичный договор заключен между Германией и Латвией, причем Латвия обязуется предоставить в распоряжение Германии во время войны Рижский порт», — утверждает Берия.

Любопытно сравнить эти договоренности с содержанием секретного протокола к пакту Молотова — Риббентропа. СССР и нацистская Германия не договаривались о каких-то совместных действиях против третьих стран — их «союзнические» отношения ограничивались разделением сфер влияния в Восточной Европе. А Прибалтийские республики незадолго до этого договорились с Гитлером о координации усилий по противодействию Советскому Союзу. На территории Латвии и Эстонии фактически устанавливался немецкий военный протекторат.

Просуществовал он, правда, недолго. В соответствии с секретными протоколами к советско-германскому договору о ненападении Латвия и Эстония оказались в зоне исключительных интересов Кремля. Литву немцы чуть позже тоже уступили Советскому Союзу.

Стремительную динамику международной обстановки отражают и последующие события. Гитлер не собирался отказываться от прибалтийского плацдарма, который имел непреходящее военное значение. А власти Литвы, Латвии и Эстонии были не прочь поиграть в «многовекторность».

Прибалтийская резидентура НКВД подтверждала: доверять местным властям не стоит. Это наглядно продемонстрировала реакция Литвы, Латвии и Эстонии на советско-финскую войну. Как отмечает Александр Дюков, начало боевых действий было встречено в Прибалтике с определенным удовлетворением — оно доказывало, что решение заключить договора о взаимопомощи с СССР было правильным. Но при этом Рига, Вильнюс и Таллин откровенно симпатизировали финнам.

«Внешне правительственные круги показывают лояльное отношение к нам. По сути, всеми силами доказывают финнам готовность своей "моральной поддержки".

В беседах и прессе части откровенно высказывают мысли об "узах крови", связывающих Эстонию и Финляндию. Помещают в прессе лживую информацию финнов о ходе военных операций (о повреждении крейсера "Киров" и заходе его в Таллин, о чем им потом пришлось давать опровержение, о том, что на одном из наших самолетов, подбитом в Финляндии, у пилота были найдены эстонские деньги, что якобы указывало на то, что самолет прилетел из эстонской базы, и прочее)», — сообщала Таллинская резидентура НКВД СССР 6 декабря 1939 года.

Через четыре дня советское руководство получило информацию о вербовке эстонцев в финскую армию. В январе приводились конкретные факты: пастор Юлиан в Нарве проводит среди населения пограничных деревень Мертвица, Ханика и Каливер активную агитацию о вступлении в белофинскую армию, подбирает надежных людей для вербовки добровольцев, выдает им деньги.

«В г. Таллин проводится вербовка добровольцев среди офицеров запаса, часть которых уже убыла в Финляндию. Адмирал Питка с группой офицеров убыл через г. Рига в Швецию с целью перейти в дальнейшем на службу к белофиннам. Бывший начальник бронепоезда эстонской армии Колонель Партс выехал в Финляндию с отрядом добровольцев численностью до 150 человек», — из январской сводки событий 5 отдела ГУПВ НКВД СССР. Стоит ли говорить, что эстонскому правительству эта информация тоже была известна?

Эстонская пресса активно работала над формированием положительного образа финского солдата, хотя и воздерживалась от открытой враждебности к СССР. Бойцов «Кайтселиита» настраивали на то, что в подходящий момент они должны будут расправиться с частями Красной армии. Эту информацию Таллинская резидентура НКВД передала в Москву 19 января 1940 года. 24 января 5 отдел ГУПВ НКВД СССР снова сообщил о подготовке нападений на дислоцированные в Эстонии части РККА.

Из донесения следует, что неизвестная организация якобы с санкции эстонского правительства создает тайные склады оружия и боеприпасов, предназначенных для «белобандитских формирований». Их конечная цель — нападение на советские войска в Эстонии. «Произведенной проверкой эти данные подтвердились, но в дальнейшем стало известно, что эстонское правительство в целях избежания конфликта с СССР бандитские формирования якобы ликвидировало», — говорится в документе.

По словам Александра Дюкова, возможность нападения на советские военные базы обсуждалась в Эстонии на уровне высшего государственного руководства: «Мы это знаем не по советским, а по немецким документам. Заместитель германского военного атташе Кёрнер писал в Берлин о своих контактах с эстонскими военнослужащими, которые действительно помышляли о нападении на части РККА. Этот малоизвестный документ в свое время был введен в научный оборот польским исследователем Славомиром Дембски».

Возникает логичный вопрос: как могли эстонские власти радоваться тому, что они избежали участи Финляндии, и при этом обсуждать возможность нападения на советские военные базы? Ответ на него находим в уже упомянутом сообщении 5 отдела ГУПВ НКВД СССР от 24 января 1940 года: «Намечая эти планы, офицеры ориентируются на поддержку со стороны Франции и Англии». В этом контексте не лишним будет процитировать также выдержку из документа эстонской миссии в Лондоне от 16 октября 1939 г.: «В политических кругах говорят, что в том случае, если возникнет война между Финляндией и СССР и если в этой войне примет участие Швеция, нет ничего невозможного в том, что Англия сможет послать свои морские силы в Балтийское море. Относительно этого я должен сказать, что никакого определенного решения еще не вынесено, но штабы взвешивают все возможности».

Таким образом, возможность вмешательства Англии в советско-финскую войну обсуждалась задолго до того, как эта война началась, о чем были информированы власти Прибалтийских республик. Стоит ли удивляться, почему они прорабатывали планы выступления против СССР? Грядет большая война между цивилизованным Западом и «варварской» страной Советов — на это рассчитывали в Эстонии. До определенного момента, разумеется. Когда стало ясно, что англичане на помощь финнам не придут, власти прибалтийской республики поменяли риторику.

В сообщении Таллинской резидентуры НКВД СССР от 12 марта 1940 года (в день окончания советско-финской войны) читаем следующее: «Обсуждавшийся среди членов эстонского правительства вопрос о возможности активной и количественно внушительной помощи белофиннам со стороны Англии и Франции, могущий изменить настоящее состояние, был признан нереальным. Результатом этого является внешне сдержанное отношение эстонского правительства к финским событиям».

«Разумеется, когда советско-финская война закончилась, в Эстонии испытывали определенное разочарование», — отмечает Александр Дюков. Эти выводы подтверждает сообщение Таллинской резидентуры НКВД СССР о реакции властей и населения Эстонии на заключение мира между Советским Союзом и Финляндией. В нем говорится, что правительственные круги «встретили извещение о мире с большой растерянностью».

«Лайдонер (главнокомандующий эстонкой армией — прим. RuBaltic.Ru) и Юримаа (заместитель премьер-министра и министр внутренних дел — прим. RuBaltic.Ru) в узком кругу выражали недовольство и разочарование капитуляцией финнов, считая, что в связи с этим надежды на скорейшее освобождение Эстонии от заключенного с СССР пакта потерпели поражение. (…)

На состоявшемся 18 марта приеме в полпредстве присутствовали эстонское правительство и часть дипломатического корпуса, причем большинство членов правительства не скрывали своей растерянности и подавленности по поводу мира. На этом приеме "Хитрый" (КИРОТАР — начальник административного отдела МИД) сказал мне, что мечты некоторых горячих голов о возможности сбросить в море наши здешние части пошли прахом, и мы уверены сейчас в реальном понимании силы Советского Союза».

«Реальное понимание силы Советского Союза» побуждало руководство Прибалтийских республик сопротивляться влиянию Москвы. С этой целью, как следует из сообщения Таллинской резидентуры НКВД СССР от 12 марта 1940 года, власти Эстонии систематически обрабатывали все слои населения (особенно молодежь) в крайне националистическом духе, ограничивали распространение русского языка и советской культуры, расширяли кадровый состав «Кайтселиита», проводили дополнительные ассигнования на военные расходы, массово распространяли клеветнические слухи о бойцах и командирах РККА. Большое внимание уделялось работе с русским населением, которое лояльно относилось к Советскому Союзу.

Аналогичные процессы происходили в Литве. 30 апреля 1940 года источник Ковенской резидентуры НКВД докладывал об участившихся случаях арестов и высылки из Вильно коммунистов и сочувствующих им. К лету активизировалась деятельность профашистской организации «Союз стрелков», в которую многих рабочих вынуждали вступить под угрозой увольнения с работы, проводилась мобилизация запасных и регулярных войск (негласно были призваны все родившиеся в 1906 году). Именно в Литве неоднократно исчезали советские военнослужащие. По словам Молотова, советскому правительству было «достоверно известно», что «исчезновение этих военнослужащих организуется некоторыми лицами, пользующимися покровительством органов литовского правительства, которые спаивают красноармейцев, впутывают их в преступления и устраивают потом их побег либо уничтожают их».

«По моему убеждению, именно действия литовских властей стали спусковым крючком к утрате независимости странами Балтии. Могло ли случиться иначе? Наверное, могло, но ключи к другой двери лежали не в Латвии или Эстонии, а в кабинете литовского президента Сметоны. Его авантюристическая политика привела к тому, что независимости лишились все три страны», — утверждает Александр Дюков.

Не существует однозначного ответа на вопрос, могли ли Литва, Латвия и Эстония остаться независимыми странами в послевоенный период, однако рассекреченные документы ясно дают понять мотивы решения Москвы включить Прибалтийские республики в состав СССР.

Геополитическое лавирование стран Балтии, саботаж ими взятых на себя союзнических обязательств перед Москвой, попытки договариваться одновременно с Гитлером и со Сталиным создавали угрозу жизненным интересам Советского Союза. Литва, Латвия и Эстония сами обрекли себя на потерю суверенитета и независимости, принеся их в жертву политике многовекторности.