×
Экономика Экономика

Эксперт: Прибалтика создаёт ложный образ России и евразийской интеграции

Источник изображения: usingpeople.net

Создание Евразийского экономического союза открыло новый путь для экономического развития стран постсоветского пространства. Однако именно от некоторых стран этого региона, Прибалтики, сейчас доносится наиболее агрессивная критика данного проекта. О том, что же такое на самом деле евразийская интеграция, как она сочетается с Европой, и почему Прибалтика пытается создать ложный образ Евразийского союза вместо того, чтобы на нём заработать, порталу RuBaltic.Ru рассказал генеральный директор Института ЕврАзЭС, экс-депутат Государственной Думы, а также член бюро Научного совета по комплексным проблемам евразийской экономической интеграции, модернизации, конкурентоспособности и устойчивому развитию Российской Академии наук Владимир ЛЕПЕХИН. Предлагаем вашему вниманию первую часть беседы:

- Владимир Анатольевич, 2014 год уже стал знаковым для постсоветского пространства: в этом году подписали и договор о создании Евразийского экономического союза, и ассоциативные соглашения Грузии, Украины и Молдавии с ЕС. Это начало конца такого своеобразного региона, как постсоветское пространство? Или такого региона, экономически и политически, никогда и не было?

- Постсоветское пространство было, есть и будет, потому что территория бывшего Советского Союза называется постсоветским пространством. 2014 год и правда является переломным, в особенности для России.

Дело в том, что существует такое понятие, как «цивилизация». Российскую Федерацию и русский мир можно определять разными понятиями: например, империя, или постимперия, или просто государство. То, что происходит сейчас, - это поворот России в сторону цивилизационного развития, очевидно не имперского. Если говорить строгими философскими терминами, то есть такие понятия, как «протоцивилизация» и «субцивилизация».

Россия в полном смысле цивилизацией не является, поскольку её цивилизационность была утеряна в ходе советского и либерального экспериментов. Так вот, на сегодняшний день Россия является как раз «субцивилизацией», то есть не обладает всеми признаками цивилизационности.

Но весной этого года произошёл поворот нашей страны в сторону цивилизационного развития. Чисто теоретически, у нас была возможность встать на вектор имперского развития и развиваться как государства недоцивилизационного уровня, но произошёл поворот.

Это было связано с тремя событиями: присоединение Крыма, процессы в Новороссии и подписание договора о создании ЕАЭС. В результате этих событий происходит скачок в самоопределении российской идентичности, но не национальной, а цивилизационной, то есть более высокого уровня.

- В чём именно заключаются различия цивилизационного и национального уровней?

- Цивилизационный уровень наднационален, надконфессионален и надсоциален. Представьте себе Россию, в которой живут разные народы с разной религией, раздираемые социальными противоречиями. И все борются между собой. А цивилизация должна их объединить. Это означает, что большая часть народов постсоветского пространства и северной Евразии едины и у них единая история, независимо от их национальности, религии и социального положения. У них единое культурное поле и единый экономический уклад. Даже при разности экономических укладов, как это формировалось исторически, это было некое единое пространство, где происходили коммуникации, формирование некой единой культуры и переплетение языков.

Это очень важно в контексте той мировой катастрофы, которая сейчас назревает.

Дело в том, что процесс глобализации, который сейчас происходит по англосаксонскому сценарию, многим не нравится. Возникает вопрос, что же является альтернативой? Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев сформулировал концепцию о многополярности мира. Многополярность при этом означает существование центров принятия решений в Вашингтоне и в Пекине, например. А что делать в такой ситуации России и постсоветскому пространству? Запад нам подсказывает, что есть национальные идеологии. Но для нас это не выход, это только ухудшит положение.

Как мы тогда можем конкурировать с глобальным игроком и какую альтернативу мы можем придумать, чтобы не быть периферией глобального мира? Возникает вопрос о региональном развитии и регионализации, и это действует в рамках русско-российской цивилизационности. Она ещё не сложилась, но мы уже встали на этот путь. Это выход для нас, потому что мы таким образом выходим за рамки межнациональных, межрелигиозных и прочих противоречий, потому что мы начинаем искать то, что нас объединяет.

Именно поэтому наши противники так болезненно восприняли формирование ЕАЭС и вообще любые формы интеграции. Они понимают, что на этой территории возникают объединительные тренды, поэтому всячески разыгрывают национальную карту, не давая нам возможности говорить на цивилизационном языке.

- Как Вы думаете, почему потребовалось более 20 лет, чтобы встать на этот путь?

- Все причины известны. Во-первых, была коммунистическая идеология, её уничтожили. На пустом месте быстро вырос чертополох в виде имперской и либеральной идеологий. Боролись два направления мысли: одно было связано с либеральными реформами и движением по западному пути, а второе – с возрождением СССР или империи. Через 20 лет стало понятно, что и то, и другое непродуктивно и российскому народу ничего не даст. Возникло движение в сторону консерватизма, но непонятно, какого именно. Далее, в любой идеологии должно пройти время, чтобы создать соответствующие термины и оформить идею, но для России это понятийное поле уже сформировалось в период марксизма. Потом, в период большевизма, оно заполонило всё политико-культурное пространство.

А сейчас пришло время, когда формируется новый язык, и события на Украине катализируют эти процессы, потому что это заставляет людей думать, с кем они хотят быть.

Старые конструкции не дают ответов на вопросы, почему надо быть с Востоком, а не с Западом; почему с Россией, а не с Европой. Поэтому на первый план вышло понятие цивилизации. Сразу видишь одну цивилизацию и другую, и начинаешь разбираться, что к чему. Последние 20 лет нам говорили, что Запад – это демократия, а сейчас возникает ситуация, когда мы видим эту «демократию», поддерживающую нацистов, бомбящую города. Иными словами, очень много примеров того, что на демократию не похоже. Что же это тогда? Начинаешь задумываться о ценностях евро-американской цивилизации.

С другой стороны, нам говорили, что «совок» - это плохо. Да, мы знаем свои проблемы: экономическая отсталость, идеологическая неопределённость и другие. Но мы видим и примеры того, что одна сторона захватывает и расстреливает пленных, а другая – захватывает и отпускает. Одни убивают детей, а другие даже взятых в плен военных летчиков лечат и отпускают. Это два разных типа поведения, и объясняется это не тем, что одни люди хорошие, а другие плохие. Это объясняется целым комплексом факторов. В одной цивилизации принято вести себя так, а в другой иначе.

Так мы подходим к пониманию цивилизационных сущностей и начинаем понимать, что в нашей цивилизации есть свои проблемы, но и свои правила поведения народа, и последние - более глубокие. Олигархи и коррупция сегодня есть, а завтра нет. А сущностные человеческие качества формировались в течение всей истории, и это можно объяснить. Сейчас это знание формируется, и чтобы к нему подойти, нужно время.

- Как Вы думаете, что общего и что различного между евразийской и европейской моделями интеграции?

- Общее, конечно, есть. Евразийский союз тоже создавался как результат регионализации Европы, и там тоже заложен механизм противостояния глобализации. Иными словами, разработан механизм защиты общеевразийских интересов, тогда как в случае ЕС речь идёт об общеевропейских интересах. Механизм создания тоже схож: Евросоюз начинался с экономики, а ЕАЭС – с Таможенного союза. То есть это общие механизмы.

В военном формате, если взять ОДКБ и НАТО, то стоит вспомнить, что НАТО создавался как военно-политический блок, который формировался для обеспечения коллективной безопасности на своей территории.

Отличия же заключаются в том, кто и какие цели перед собой ставит, кто доминирует, какова система принятия решений. Простой пример: что такое ЕС? Это пирамидальная структура, на вершине которой находится евродемократия, а избирает её туда, по идее, народ. Но может ли народ какой-либо страны как-то повлиять на решения той же Кэтрин Эштон? Никак. Он даже не может приехать в Брюссель, выйти на площадь и устроить забастовку, это не предусмотрено системой принятия решений в ЕС. Абсолютно недемократичная система.

А ЕАЭС представляет собой сетевую структуру, где ключевая фигура – президент, но при этом все равны, вне зависимости от экономического объёма государств и масштаба их территорий. Есть много других различий - например, ценностные.

Поэтому механизмы общие, а начинка разная.

- Ранее Вы говорили, что евразийская интеграция – это инструмент для сохранения суверенитета стран ЕАЭС. Тем не менее, в Европе, особенно в Прибалтике, на экспертном уровне распространяется мысль, что, напротив, Евразийский союз – это специальный проект Кремля по подчинению себе постсоветского пространства…

- Я думаю, что это выдуманный дискурс. Представьте себе: Вы - Владимир Путин. Попробуйте обосновать себе, зачем Вам доминировать на евразийском пространстве? И как это можно реально сделать, в чём заинтересована российская элита сегодня? Разве она заинтересована в том, чтобы выстроить империю?

Представим себе новый политический класс России. Он образовался в результате либеральных реформ и приватизации огромных активов и кусков собственности. Этот объём активов нужно как-то «переварить». Поэтому элита заинтересована в том, чтобы ей не мешали это делать. Это определяет её логику поведения: почему она обороняется и не наступает, да и обороняется вяло. Как только ей начинают мешать, она начинает обороняться, и все решения, которые воспринимаются на Западе, обусловлены этим. Взять Крым: там был Черноморский флот, с которым нужно было что-то делать. Россия вообще не думала, присоединять Крым или нет, но возникла угроза флоту, его нужно было срочно выводить. Что делать? Выставили охрану для его защиты, а дальше поднялся народ.

Если бы существовала возможность выстроить империю, то, может, наши политики бы и решили так сделать. Но они прагматики и видят общую картину.

Как мы можем принудить подчиниться нам Казахстан или Армению? Они самостоятельны и контролируют сами свои ресурсы. Поэтому единственная возможная тактика – бизнес-партнёрство. А следовательно - и политическое.

В отношении же внешней политики все наши союзники упрекают нас в том, что Россия ничего не делает: денег не даёт, культуру не продвигает. А другая сторона говорит, что Россия вмешивается, постоянно мешает. На самом деле, российские элиты заняли следующую позицию: есть совокупность свободных государств, и пусть они будут свободными. Если мы начнём что-то делать, то нас сразу обвинят в том, что мы влезаем. Это относится и к Украине, в определённой степени.

- Как Вы думаете, почему в Прибалтике особенно активны усилия по дискредитации образа евразийской интеграции? Является ли это также ложным дискурсом?

- Проблема Прибалтики в том, что они все стали зависимыми странами. Они были зависимы от Советского Союза, а сейчас они зависимы от Брюсселя и Вашингтона. Кроме того, они зависимы от выборов, потому что избирателю нужно давать то, что он хочет. Национальная элита ориентируется на своего избирателя, поэтому им нужно продвигать популистские вещи. Что это может быть? Образ врага. А враг – это старый «хозяин», новый ведь не может быть предметом критики.

Отсюда придуманная в исключительно меркантильных интересах конструкция, которая определяет утилитарный и сиюминутный интерес людей, находящихся у власти. Идея заключается в том, чтобы на этой популистской волне быть избранным в Европарламент, быть представленным в европейских органах власти.

За это очень хорошо платят, в сотни раз больше, чем в республиках. Евродепутат получает 35 000 евро в месяц. За это можно и не только ложную повестку дня сделать!

Продолжение следует... 

Подписывайтесь на Балтологию в Telegram!

Новости партнёров