Историческая память стала фундаментальной основой национально-государственного строительства в постсоветских республиках, однако эта память была очень избирательной. Новые независимые страны «забыли» всё из своей давней и недавней истории и построили постсоветскую национальную идеологию отчасти на исторической амнезии, отчасти на исторических вымыслах и фантазиях.
«Модернизация, как показывает опыт нескольких последних десятилетий, наиболее успешно проходит там, где у народов не остаётся в прошлом позитивного опыта, который можно рассматривать в качестве определённого идеала. В Корее и на Тайване после поражения в гражданских войнах, в Сингапуре после изгнания из Малайской Федерации, в странах Восточной Европы после падения просоветских диктатур – везде основным стремлением было создать новую страну, чтобы как можно дальше уйти от страшного прошлого. И в каждом случае модернизационный успех был следствием масштабного социального проектирования, не восстанавливавшего традиции, а уничтожавшего их», – пишет в российском Forbes модный либеральный экономист Владислав Иноземцев об историческом забвении как непременном условии прогресса в современном мире.
Статья Иноземцева заслуживает отдельного рассмотрения, однако сразу можно сказать, что в отношении Восточной Европы профессор неправ от слова «совсем». В странах Восточной Европы нет ничего более актуального, чем прошлое, и их социальное проектирование после распада ОВД и СССР как раз заключалось в восстановлении традиций, а в ряде случаев даже в откровенной архаизации социальной и экономической жизни, следствием которой было отсутствие какого бы то ни было модернизационного успеха.
В частности, вся историческая политика стран Прибалтики основывается на доктрине правопреемства – континуитета. Современные Литва, Латвия и Эстония – это Литва, Латвия и Эстония, возникшие на обломках Российской империи по итогам Первой мировой войны, естественное нормальное развитие которых было прервано «советской оккупацией». Полвека под «пятой оккупанта» Прибалтика пребывала в летаргическом сне, почивала, как Спящая красавица, которую злая колдунья Москва уколола отравленной коммунистической спицей. После же 1991 года Литва, Латвия и Эстония проснулись, вернув себе досоветскую государственность.
Так что у Прибалтики есть в прошлом позитивный опыт, который её элиты последние четверть века рассматривают в качестве идеала и образца. Однако применительно к Восточной Европе Иноземцев отчасти прав в том, что касается плохой исторической памяти.
Восточная Европа, с одной стороны, холит и лелеет свою историческую память, с другой стороны, страдает провалами в этой памяти и наряду с политикой памяти проводит политику забвения.
В случае Прибалтики, например, подобный подход к истории предполагает, с одной стороны, историческую шизофрению в отношении довоенных республик, из которых официальные идеологи лепят утерянный рай, с другой стороны, историческую амнезию, при которой все советские годы для прибалтийских политиков – один сплошной провал в памяти.
Советского периода для Прибалтики как будто не существовало: официально дозволяется вспоминать только о нескольких первых и нескольких последних годах этого периода. В советской истории Прибалтики были только сталинские депортации и «лесные братья» в начале и «поющие революции» в конце. Между ними сорок лет ничего не было – во всяком случае, вспоминать о том, что что-то было, на государственном уровне категорически не рекомендуется. Из официальной исторической политики следует, что ничего не было.
В том числе не было прибалтийских руководителей, в советские годы дружно вступавших в партию и комсомол, карабкавшихся вверх по карьерной лестнице в структурах «оккупационной власти» и клеймивших на партсобраниях натовскую военщину и американский империализм, а сегодня требующих компенсаций за «оккупацию» и приравнивания коммунизма к нацизму.
Прибалтийским руководителям нужны граждане-манкурты, подвергшиеся исторической лоботомии и потерявшие коллективную память. Потому что всякий человек в здравом уме и твёрдой памяти удивится, что эти люди призывают приравнять к нацизму самих себя и кричат о «преступлениях оккупационного режима», который они же и возглавляли. Прибалтийский правящий класс вышел из шинели КПСС, ВЛКСМ и КГБ – почему бы его представителям, если они так твёрдо уверены в многомиллиардных убытках Литвы, Латвии и Эстонии от коммунистической власти, не начать для начала выплачивать «компенсации за оккупацию» из своей зарплаты?
Рационально разрешить этот парадокс в пользу официальной прибалтийской мифологии невозможно, поэтому остаётся прибегать к исторической амнезии. Или, если быть точным, имитировать амнезию. Как героиня Иоанны Хмелевской, которая помнила, что сказал покойник, но ломала комедию, имитируя частичную потерю памяти. Так и Прибалтика: про «лесных братьев» она помнит, про депортации помнит, но о том, что депортировать соотечественников в Сибирь Сталину помогали сами охочие до соседского добра литовцы, латыши и эстонцы, «забыла». О том, что все советские руководители Литвы, Латвии и Эстонии были из местных нацкадров, «забыла». О том, когда и кем были построены жилые кварталы, дороги, электростанции в странах Прибалтики, тоже «забыла».
Впрочем, прибалтийское мифотворчество методом исторической амнезии не ограничивается попытками прикрыть несостоятельность оккупационной доктрины. Вырезанию из подкорки головного мозга были подвергнуты и более ранние периоды прибалтийской истории.
Красных латышских стрелков не существовало. Выходцы из латышских стрелков не несут никакой ответственности за красный террор. Формирование Советской России происходило без малейшего участия представителей «оккупированной» впоследствии Советами Прибалтики.
Первые республики были процветающими богатейшими странами, и никаких проблем у них не было. Грандиозных митингов с требованием вхождения в состав Советского Союза в Вильнюсе, Риге и Таллине не было. Сторонников советской власти и коммунистов в Прибалтике не было. «Красных партизан» в Литве, Латвии и Эстонии в годы Второй мировой войны не было. «Лесные братья» были, а «красных партизан» не было. Папа президента Литвы Поликарпас Грибаускас был «простой пожарник».
Соглашений президентов Пятса, Улманиса и Сметоны со Сталиным в 1939 году тоже не было: советские войска совершили военное вторжение в демократические европейские Литву, Латвию и Эстонию, а не вошли туда по договорённости Кремля с тремя прибалтийскими диктаторами. Вильнюс и Клайпеда оказались в составе Литвы сами собой: никакого отношения к Договору о передаче Литовской Республике города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи между Советским Союзом и Литвой от 10 октября 1939 года между Сталиным и Сметоной присоединение к Литве Вильнюса, естественно, не имеет. Равно как и присоединение Мемеля по итогам Второй мировой войны. «Оккупированную» Россией Восточную Пруссию (Калининградскую область), по мнению отдельных «ландсбергистов» и близких им экспертов, нужно вернуть Германии, но Клайпеда… при чём тут Клайпеда?
И, разумеется, страны Балтии героически не помнят ничего конкретного из своего участия во Второй мировой войне, ограничиваясь туманными рассуждениями о своих страданиях от «трёх оккупаций».
Никакого участия в Холокосте трёх страдающих балтийских народов при этом не было. Каунасский погром евреев организовали не литовцы – Фронт литовских активистов и Временное правительство Литвы были исключительно патриотами, боровшимися со всеми оккупантами своей земли, но не сотрудничавшими с Гитлером. Равным образом не были коллаборационистами карательная команда Виктора Арайса с героем сегодняшней Латвии Гербертом Цукурсом, не был унтершарфюрером Ваффен СС герой современной Эстонии Харальд Нугисекс, не воевал на стороне Гитлера и не бежал на запад с войсками вермахта будущий президент Литвы Валдас Адамкус.
Коллаборационисты из оккупированной нацистами Прибалтики не имеют никакого отношения к тому, что из 90 тысяч евреев, остававшихся в Латвии к началу нацистской оккупации, к концу её осталось в живых 180 человек, что Эстония была объявлена «юденфрай» – территорией, очищенной от евреев. Латышский легион СС не совершал преступлений на территории Польши и Белоруссии, а эстонские коллаборационисты не участвовали в блокаде Ленинграда. Ничего такого не помним, ничего такого не было.
Без исторической амнезии невозможно историческое мифотворчество – эту прибалтийскую формулу исторической политики подхватили другие постсоветские республики, успешно совмещающие полные провалы памяти в одних исторических вопросах с цветными галлюцинациями в других.
ОУН и УПА* никогда не сотрудничали с Гитлером. Мельниковцы не помогали нацистам расстреливать евреев в Бабьем Яру, а бандеровцы не совершали Волынской резни. Грузия и Украина находились под советской оккупацией так же, как и страны Прибалтики, и мы ничего не помним о том, кто возглавлял Советский Союз в 1924–1953 годах в случае Грузии и в последующие 30 лет в случае Украины. Понятия не имеем, кто были лидеры СССР в тот период и где была их малая родина, из которой эти лидеры вывезли в Москву и расставили на все руководящие посты своих земляков. Россия должна покаяться перед Грузией за сталинский террор, а кем был Сталин? Не помним. Ничего не помним.
Потеря исторической памяти при одновременном официальном провозглашении борьбы за сохранение оной и поддержание исторической правды делает возможным постсоветское историческое мифотворчество: с упорно симулируемыми провалами в памяти очень удобно заниматься историческими вымыслами и фантазиями.
Довоенные страны Балтии катались как сыр в масле, процветали и находились на одном уровне с Данией и Финляндией. Во Второй мировой войне жители Прибалтики не принимали никакого участия и были исключительно невинными жертвами схлестнувшихся на их территории тоталитарных режимов. Весь советский период был одним чёрным пятном сплошных геноцидов и притеснений. Молдавия никогда не имела политической или культурной особости и всегда была исключительно частью Румынии. Украина является правопреемницей Киевской Руси, а Московия – основанная Украиной колония. Древние укры вырыли Чёрное море, основали Древний Египет, а в гробнице фараона Тутанхамона британские археологи обнаружили вышиванку.
По мере превращения подобного бреда в официальный мейнстрим мифотворчество становится основой основ не только исторической, но и вообще политики. Современная Прибалтика – это «история успеха», люди из Литвы, Латвии и Эстонии не уезжают, население увеличивается, экономика процветает, и такая модель развития – эталон для всех остальных. Ещё больше успешна Молдавия, но самая успешная на постсоветском пространстве – это европейская демократическая Украина.
Таким образом, историческая амнезия в конце концов непременно приводит к политической шизофрении. Если очень долго смотреть в пропасть, то пропасть посмотрит в тебя. Если очень долго выдумывать проблемы с памятью, то начнутся невыдуманные проблемы с психикой. Постсоветские страны, выбравшие политику исторической амнезии, вступили на наклонную плоскость, ведущую к национальному помешательству. И они катятся по ней.
