Совет министров иностранных дел стран ЕС утвердил пять принципов отношений Европейского союза с Россией. К этим принципам относятся: реализация Минских соглашений, укрепление отношений ЕС с восточными партнёрами из числа постсоветских республик, устойчивость ЕС в сфере энергетической безопасности, развитие международного сотрудничества с Россией по вопросам, представляющим интерес для ЕС (Сирия, Иран, борьба с терроризмом, миграция, изменения климата), и поддержка гражданского общества в России и развитие связей между россиянами и гражданами стран ЕС. О нынешнем состоянии восточной политики Евросоюза, его отношениях с Россией и другими странами постсоветского пространства и перспективах окончания войны санкций RuBaltic.Ru рассказал депутат Европейского парламента от Латвии (Социал-демократическая партия «Согласие») Андрей МАМЫКИН:
– Г-н Мамыкин, верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Евросоюза Федерика Могерини заявила, что принципы отношений ЕС с Россией рассматривались вне контекста политики санкций против России. Возможен ли, по Вашему мнению, такой формат: развитие диалога ЕС и России отдельно, санкции ЕС против России – отдельно?
– Во-первых, я посмотрел эти пять принципов. Из пяти принципов отношений с Россией в трёх нет России. Центральная Азия, Восточная Украина (Минские соглашения) – где здесь Россия? В Казахстане, в Кыргызстане – где?
То есть из пяти пунктов три – это регионы, связанные с Россией, граничащие с ней, но повестки развития отношений собственно с Россией в этих пунктах нет. Мы хотим подобраться к России, но мы по-прежнему боимся иметь с нею дело. Поэтому не предлагается двусторонняя повестка Брюссель – Москва. Вместо этого идут разговоры: отдайте Крым, не лезьте в Казахстан, – но именно двусторонней повестки, к сожалению, не предлагается.
Во-вторых, по поводу санкций. Именно потому, что нет двусторонней повестки, всё, что остаётся, – это говорить по поводу санкций. Для сравнения: посмотрите, какими непримиримыми оппонентами и соперниками сейчас являются россияне и американцы. Это ужас просто! Но когда надо, они могут договориться по Сирии. Можно договориться и разделить полёты в воздушном пространстве, можно не стрелять друг в друга, можно делать общие дела и замечательно сотрудничать в космосе. Совместно открыть гравитационные волны – американские и российские физики сотрудничали в рамках этого исследовательского проекта.
То есть Америка может успешно сотрудничать с Россией – при всём недопонимании, при всей конкуренции. Почему этого не может делать Европейский союз?
Я вою, я кричу из-за этого от отчаяния: почему мы цепляемся за какие-то тени прошлого и слушаем политические элиты из Восточной Европы?
Восточная Европа – это не эксперты по России. Всё, что говорится правящими элитами восточноевропейских государств, – это (за редким исключением) продиктовано обидой премьер-министра на то, что бабушку сослали в Сибирь, либо тем, что когда-то читал местный политик в американских журналах и видел в карикатурах 1958 года про Советский Союз. Всё! Нет у восточноевропейского истеблишмента реального понимания России.
Я говорю своим коллегам в Европарламенте: поехали в Москву. Они мне: «Ой, а что там делать? Ой, а может, не время сейчас туда ехать?» И пока мы думаем, что там делать и не рано ли туда ехать, идут годы. После крымских событий прошло уже два года. После Майдана скоро будет три года. В июле пройдёт год после последнего заседания Совета ЕС, который мог реально что-то изменить в отношениях с Россией. Сколько мы ещё будем ждать? Сколько ещё будем тянуть кота за известное место?
Федерика Могерини вербализовала очень важную мысль: можно вне санкций иметь общую повестку дня. Но в чём эта повестка? Это должен решать Совет ЕС. Лично Могерини знает, в чём эта повестка, – она была министром иностранных дел Италии, она на пике украинского кризиса общалась онлайн с главой МИД России Сергеем Лавровым. Так что она знает, о чём нужно говорить с Россией, но это всё-таки Евросоюз. В нём выработка политики – это плод коллективного творчества. Нужно, чтобы новой политики в отношении России захотели ещё 28 глав европейских государств.
– В числе тех принципов отношений с Россией, в которых ничего не сказано о России, значится развитие отношений с восточными партнёрами ЕС. Зачем Евросоюзу нужна программа «Восточного партнёрства», к которой Россия всегда относилась негативно и которая не может улучшить, а может лишь ухудшить отношения России с ЕС?
– Программа «Восточного партнёрства» пришла к логическому завершению в нынешнем её формате. Три страны – Армения, Азербайджан, Белоруссия – сказали: мы всегда готовы поддержать ваши воззвания за мир во всём мире, но не больше. Азербайджан мы ещё и обидели по дороге, из-за чего он прервал все контакты в рамках межпарламентского сотрудничества. Три страны – Украина, Грузия и Молдавия – получили статус ассоциированных членов ЕС, и программа «Восточного партнёрства» после этого логически зашла в тупик. Молдавия получила безвизовый режим на туристические цели, Грузия вот-вот получит – это технический вопрос. Украина не получит ещё долго, потому что не выполнила «домашнее задание»: борьба с коррупцией, децентрализация, структурные реформы – ничего, по большому счёту, не выполнено.
Давайте вспомним, как начиналась программа «Восточного партнёрства». Она начиналась как программа развития отношений с постсоветским пространством плюс Россией. Но России тогда предложили участие в этой программе в такой форме, что все даже обрадовались, когда Россия отказалась в ней участвовать.
Поэтому «Восточное партнёрство» превратилось в антироссийское подбрюшье вокруг России, в антироссийский круг.
Получается, мы помогаем Грузии не потому, что хотим более транспарентной судебной власти в Грузии, не потому, что хотим развития в Грузии открытой рыночной экономики. Мы помогаем Грузии потому, что нам нужно наплевать на Россию! Эта мысль сидит в головах у очень многих министров, евродепутатов. Сама Грузия для нас не ценность – она лишь инструмент в нашем выяснении отношений с Россией.
Такое «Восточное партнёрство», такая концепция этой программы – она мертворождённая изначально.
– Тем актуальнее мой вопрос. Вы говорите, что «Восточное партнёрство» пришло к логическому завершению, что оно мертво. Тем не менее, в числе принципов развития отношений с Россией чиновники Евросоюза упоминают эту программу. Как они собираются развивать программу «Восточного партнёрства», если программа мертва?
– Надо составлять новую программу. Во-первых, давайте извинимся перед Азербайджаном. Скажем, что да, в Азербайджане есть проблемы с правами человека, свободой СМИ, но то, в какой форме мы, Европарламент, донесли эту информацию до Баку, – это было сделано оскорбительно. В этом вопросе даже я готов посыпать голову пеплом, хотя я против голосовал.
Во-вторых, давайте прекратим шантажировать Белоруссию и требовать от неё отказаться от стратегического партнёрства с Россией.
Мы знаем, что Белоруссия от этого не откажется никогда, что она строит с Россией Союзное государство, что это геополитический выбор, сделанный больше 20 лет назад и до сих пор остававшийся неизменным.
Мы сами в «Восточном партнёрстве» налепили ошибок. Мы, Европейский союз! Когда мы что-то требуем от постсоветских республик, начинать надо с себя. Болезнь Европейского союза в том, что он оказался практически неспособным реагировать на современные вызовы, будь то иранская ядерная программа или сирийский кризис. На эти вызовы могут отвечать США, может отвечать Россия, а Европейский союз как коллективный игрок может сказать только: мы никогда ничего не будем делать вместе с Россией. Но это же несерьёзно, попросту несерьёзно.
Соответственно, сейчас мы расхлёбываем свою неповоротливость, при этом гонора у нас ещё больше, чем 15–20 лет назад, когда Европейский союз был более успешным и влиятельным внешнеполитическим игроком.
– То есть когда «Восточное партнёрство», несмотря на очевидную несостоятельность и фактическую смерть этой программы, по-прежнему упоминают во внешнеполитических документах, в ключевых заявлениях брюссельских чиновников – это неповоротливость, упрямство, тупое доктринёрство?
– Программа-то может иметь продолжение. Просто никто пока не додумался это продолжение придумать и предложить. Назовём это продолжение «Восточное партнёрство – 2» или ещё как угодно.
В первую очередь эта новая программа должна быть не вместо России, а вместе с Россией.
Во-вторых, сейчас есть принципиальная разница между Арменией, Белоруссией и Азербайджаном с одной стороны и Молдовой, Грузией и Украиной с другой стороны. Если мы Белоруссию и Армению держим на равных с Украиной и Грузией, заседающими в Совете ЕС в качестве ассоциированных членов, то для них надо придумать что-то новое, чего им не предлагала изначальная программа «Восточного партнёрства».
И для Азербайджана надо придумать что-то новое. Что для Европейского союза Азербайджан? Только источник дешёвого газа, который лишь бы не у России покупать? Или мы всё-таки считаем, что эта страна – большой и важный игрок на Южном Кавказе, и мы на Азербайджан рассчитываем и в борьбе с терроризмом, и так далее, и так далее, и так далее.
Просто мы, страны Европейского союза, не можем определиться со странами «Восточного партнёрства» и вербализировать, наконец, что мы теперь от них хотим. В нынешней редакции «Восточного партнёрства» мы дать постсоветским странам ничего не можем. То, что мы давали, мы давали с неправильной мотивацией.
Никогда человек не будет счастлив, если хочет, чтобы у соседа корова сдохла, – точно так же мы никогда не сделаем настоящим другом Европейского союза Грузию, если она нам нужна только для общей дружбы против России.
Грузины – нынешняя правящая коалиция «Грузинская мечта» – они же очень хитро в этом смысле поступили. Они ведь не присоединились к антироссийским санкциям ЕС. Даже на словах. Потому что формат Абашидзе – Карасин для них тоже важен, потому что женевские переговоры для них – это тоже мостик для диалога с Россией после войны 2008 года. Грузинам ведь нужно было вернуть свои вина и минеральную воду на российский рынок, что они и сделали. Они отменили визы в отношении граждан России. Грузинам нужен экспорт в Россию, им нужны российские туристы – им вообще нужна Россия.
А мы, Европейский союз, мы им говорим: нет, если хотите быть с нами, плюньте ещё раз в сторону российской границы! Мы заставляем их рвать вековые связи, заставляем разрушать экономику; это ужас – то, что мы делаем.
– Первый принцип развития отношений Евросоюза с Россией, как было сказано по итогам заседания Совета министров иностранных дел стран ЕС, – это реализация Минских соглашений. Есть ли в Брюсселе понимание, что эти соглашения должна выполнять Украина?
– Россия вообще не должна выполнять Минские соглашения. Россия не является субъектом этих соглашений. Это главная ошибка, которая звучит повсеместно.
Минский процесс заработает только тогда, когда официальный Киев признает как равноправного партнёра по переговорам Донецкую и Луганскую республики. Или Донецкую и Луганскую области – называйте их как хотите, в любой системе координат.
Но тех политических лидеров, какие там есть. Когда Киев признает этих лидеров равноправными партнёрами, скажет, что они не враги наши, которых мы будем уничтожать в рамках так называемой АТО, а наши сограждане, с которыми мы будем договариваться. Только в таком случае будет шанс сохранить территориальную целостность Украины. В любом формате: унитарное государство, федеративное государство, унитарное государство с автономиями.
Но здесь всё упирается в проблему, из-за которой Украина так и не получила безвизовый режим: Киев не проводит никаких реформ. Он не делает ничего. Всё должно начинаться с децентрализации власти, с передачи центральной власти в регионы. Киев не боится передавать эту власть во Львов и Ивано-Франковск, но боится в Донецк и Луганск. Почему, если, по утверждению Киева, и там, и там – Украина?
– В связи с этим следующий вопрос. Прошло уже 2,5 года после Майдана. Как за это время изменилось отношение к Украине в Евросоюзе? Как к ней относятся Ваши брюссельские коллеги?
– Есть очевидная усталость от Украины, она заметна во всех политических речах о ней. Украина не выполнила своё «домашнее задание», она не провела никаких реформ. В Киев сейчас политики из стран ЕС ездят так же часто, как главы советских республик ездили в Москву. Столько всего у нас, в Брюсселе, происходит связанного с Украиной: экспертные советы, украинская неделя, выступления Порошенко, выступления Гройсмана. Но толку – ноль.
Украинцы к нам приходят с одной и той же новостью: на нас напал злой агрессор Путин, он хочет уничтожить наше независимое государство.
Но когда выключаются телекамеры, мои коллеги задают вопрос: а что вы сделали, как вы хотите наладить диалог с Россией, вы собираетесь вечно к нам ездить жаловаться на неё, жить за бетонной стеной?
Что мы ещё можем сделать для вас, дорогие украинцы, когда денег мы вам дали, вашу армию обучали, посадили вас в Совет ЕС, где вы сидите в качестве ассоциированных членов? Вас поддерживали и поддерживают все европейские политические элиты, но вы с Россией должны договариваться сами. Украинцы в ответ начинают истерить ещё громче: злобный Путин нас обижает! Я такую ситуацию помню по своему детству: хочется дать щелбан такому мальчишке – не играй с нами больше!
– Аналогичный вопрос про Россию: изменилось ли за последние полгода у Ваших брюссельских коллег отношение к России?
– Брюссельские коллеги – это и Совет ЕС, и Еврокомиссия, и Европарламент, в котором 751 депутат. Сложно судить. Но по своим коллегам в Европарламенте, да и по главам европейских государств в Совете ЕС могу сказать, что всё больше становится людей, которые против санкций. Которые понимают последствия того, что мы на алтарь внешней политики положили торговлю стран ЕС с Россией, которая до введения санкций давала миллиард евро в день. То есть в год от торговли с Россией мы получали 360 миллиардов евро. Это 80 годовых бюджетов Латвии. Всё больше людей понимают эту цену.
Мы всё это поставили на карту, сказав: нам не надо этих миллиардов, обойдёмся без них, пока вы Крым не вернёте. Крым не вернули – рынки потеряли.
Второй момент. Немецкая, французская, итальянская, бельгийская экономики – они очень российскоориентированные. Немецкая экономика – прежде всего. Вот вам один пример. В четверг на прошлой неделе была пленарная сессия Европарламента в Страсбурге. Тема дискуссии – резкое падение цен на свинину. Кто плачет по этому поводу? Фермеры из Фландрии, которые производят 95% бельгийской свинины, потому что они потеряли 80% сбыта. В первую очередь из-за «войны санкций» с Россией. За эти два года они так и не нашли новых рынков сбыта.
Что уж говорить про латышских маленьких крестьян, которым предыдущий премьер Лаймдота Страуюма советовала продавать молоко в Объединённых Арабских Эмиратах, а кефир – в Китае на том мудром основании, что кефир там тоже пьют? Невозможно это – мощные богатые экономики не смогли выйти на новые рынки и новые страны, что уж говорить о таких маленьких экономиках, как Латвия, Литва и Эстония. Я видел своими глазами, как крестьяне в Латвии выливали молоко в канаву. А потом и скот забили.
Поэтому главный двигатель изменения подхода к России – это осознание всего того ущерба, который несёт Европейский союз, осознание того, что нужно возвращаться к торгово-экономическому сотрудничеству.
Я понимаю, что России без Европы тоже плохо. Плохо без экспорта в страны ЕС традиционной для России продукции. Плохо без хороших европейских продуктов. Конечно, россияне – народ гордый, они многое испытали за свою тысячелетнюю историю и при необходимости легко обойдутся без европейской сельхозпродукции. Но в принципе в России за последние годы стало жить хуже, и в том числе под влиянием санкций и контрсанкций.
Санкции никому не выгодны, и первый шаг к их отмене должна сделать Европа: мы первые начали войну санкций, нам первым и мириться.
– Есть ли, в таком случае, вероятность, что летом этого года секторальные санкции против России не будут продлены Советом ЕС?
– Есть. И есть большая вероятность, что если отдельные политические элиты захотят сохранить лицо, пойдут на уступку антироссийскому лобби, то будет путь Белоруссии. То есть санкции будут заморожены на несколько месяцев, а потом, возможно, будет белорусский сценарий. Ведь против Белоруссии санкции формально не отменили, просто убрали из перечня санкций 99% изначального списка. Осталось только оружейное эмбарго и небольшой список людей, которым запрещено въезжать на территорию Европейского союза.
Примерно такой сценарий я вижу в отношении России: заморозка санкций на несколько месяцев с последующим резким сокращением санкционного списка. Это наиболее вероятный вариант. Второй, маловероятный, вариант – санкции против России просто будут отменены. Но этот вариант слишком маловероятный: в Европейском союзе остаётся слишком много критиков России, и их возможности по-прежнему велики.
