Новым президентом Молдовы избран Игорь Додон, лидер Партии социалистов Республики Молдова (ПСРМ). Додон выступает за хорошие отношения с Россией, восстановление и развитие экономических связей с ЕАЭС. О значении его победы и проблемах, доставшихся в наследство новой администрации, RuBaltic.Ru рассказал политолог, депутат молдавского парламента от ПСРМ, автор книги «Олигархическая Молдова» Богдан ЦЫРДЯ:
– Западные СМИ описывают итоги выборов президента Молдовы как победу пророссийского и даже «пропутинского» кандидата. Насколько справедливо так называть Игоря Додона?
– В какой-то мере справедливо, в какой-то – нет. ПСРМ ещё на парламентские выборы 2014 года чётко шла с месседжем вступления в Евразийский союз, укрепления отношений с Российской Федерацией. Более того, была личная встреча Игоря Додона с Владимиром Путиным, которая широко разошлась в СМИ. Были встречи с патриархом Кириллом, со спикером Госдумы Сергеем Нарышкиным и так далее. Додон неоднократно заявлял о своей пророссийской направленности. Но на президентских выборах подобных встреч не было. Состоялась только встреча с патриархом Кириллом, который благословил кандидатуру Додона. Выражаясь тактично, патриарх пожелал ему удачи и добрых свершений. При этом Додон любит называть себя промолдавским политиком. Он позиционирует себя как государственника, сторонника независимой Молдовы, военно-политического нейтралитета, укрепления православия и молдавского языка, открытия рынков с Россией. Первым главой государства, поздравившим Додона с победой на выборах, был Путин, что тоже немаловажно.
Поэтому справедливо говорить, что Додон является пророссийским политиком, но также справедливо называть его промолдавским, так как на выборах Додон говорил о двухвекторности. То есть об укреплении отношений с Евросоюзом и углублении отношений с РФ.
На символическом и геополитическом уровне, на уровне культурных и ценностных смыслов понятно, что путинский кандидат победил и в Молдове, Болгарии, и ещё где-нибудь. Но если вдаваться в технические подробности, безусловно, были и другие факторы. Ситуация всегда намного сложнее. Додону придётся учитывать и молдавские, и европейские, и российские интересы. Страна всё-таки находится на пересечении разных геополитических векторов и центров власти. Поэтому однозначно делать резких движений Додон, конечно, не будет.
– Успех оппозиционера-социалиста объясняют разочарованием народа в курсе страны. На Ваш взгляд, речь идёт больше о разочаровании «европейским путём», евроинтеграцией или засильем олигархов и коррупции, которая саботирует реформы?
– Я считаю, что произошло разочарование и в том, и в другом. Если в 2009 году, согласно всем опросам, за евроинтеграцию выступало порядка 70% населения, то сегодня, согласно тем же опросам, – 35%. Число сторонников ЕС уменьшилось наполовину. Это произошло из-за того, что Евросоюз поддерживал олигархов и многих коррумпированных чиновников, которые под флагом евроинтеграции украли миллиард долларов из национальных резервов страны – это 1/7 ВВП. Они на сомнительных условиях сдали (в концессию – прим. RuBaltic.Ru) Кишинёвский аэропорт. Они же фактически ограбили и разрушили три главных банка страны (Banca de Economii, Banca Socială и Unibank – прим. RuBaltic.Ru) и «отмыли» через молдавские банки $20 млрд. Не говоря уже о том, что были разворованы огромные фонды. Некоторые серьёзные функционеры, такие как Дан Дунгачиу, который был советником президента Михая Гимпу по проблемам евроинтеграции, утверждают, что 60% всех грантов ЕС – Евросоюз выдал Молдове в общей сложности $2–2,5 млрд за 7 лет – были разворованы господами олигархами под флагом евроинтеграции и при мощнейшей поддержке со стороны ЕС. В итоге в стране массово выросли коррупция и бедность, а европейские чиновники называли Молдову «историей успеха». Понятно, что люди были разочарованы двуличностью европейцев и их поддержкой олигархов.
Евроинтеграция стала ассоциироваться с коррупцией и бандитизмом. Сегодня евроинтеграция фактически стала ругательным словом в Молдове, что и повлияло на исход выборов. Это первое.
Второе – молдаване сильно разочаровались в правящей элите, которую все считают олигархической. Действительно, во главе страны пару лет находились долларовые миллиардеры и миллионеры, которые за это время просто-напросто скупили на корню все СМИ, партии, захватили государственные органы, подчинили себе судебную систему, прокуратуру, Национальный центр по борьбе с коррупцией и использовали их в качестве дубинок в борьбе с оппонентами. И это несмотря на то, что шли европейские реформы, которые расхваливались европейскими чиновниками. Дошло до того, что всемирно известная организация Transparency International в 2014 году в своём отчёте «Барометр мировой коррупции» констатировала факт появления в Молдове феномена «захвата государства» – подчинения государства частным и корпоративным интересам.
Олигархи и разочарование в европейской интеграции привели к тому, что кандидат от власти Майя Санду (её поддержала власть, хотя она считала себя оппозиционером), идущая на платформе европейских ценностей, проиграла. Да, с минимальным счётом. Додон набрал 52%, Санду – 47%. Мы ожидали большего разрыва. Тем не менее на стороне Санду выступили Госдеп США, Евросоюз, европейские лидеры. Огромные фонды и все СМИ были на стороне Санду. И она проиграла. Вместе с ней проиграла Европа, проиграли так называемые европейские ценности. Получается, что Россия и Путин в очередной раз вышли победителями в ценностной и геополитической схватке. Ещё раз повторюсь: если не вступать в технические нюансы, это действительно так.
– Вы упомянули, что разрыв между кандидатами был небольшим – порядка 70 тысяч голосов. Получается, в молдавском обществе существует раскол по вопросу Евросоюза?
– Действительно, итоги выборов позволяют утверждать, что в Молдове сохраняется раскол. Молдова – разорванное общество. Это слабое государство, которое в любой момент может быть разорвано мощнейшими региональными центрами силы. С одной стороны – Европейским союзом, с другой – Евразийским союзом. Силы притяжения настолько велики, что внутренний раскол – это реальность. Конечно, сторонников Евразийского союза больше. Опросы говорят о раскладах 58/42 или 55/45 в пользу ЕАЭС. Разница в 10%. Но дело в том, что сторонники европейской интеграции лучше организованы и мобилизованы. Они структурированы в различных НКО, сидящих на грантах, за счёт чего им легче мобилизовываться, чем сторонникам евразийской интеграции. Так что Молдова остаётся в геополитической «серой зоне», из которой будет сложно вырваться без потрясений. Украина тому подтверждение. Киев – пример того, что бывает, когда делаешь резкие телодвижения: разрыв страны, война.
– Посол ЕС в Молдове Пиркка Тапиола заявил, что связь Молдовы с Евросоюзом настолько сильна, что её нельзя просто так ослабить, а европейский вектор – повернуть вспять. Это так?
– Связь действительно сильная. Сегодня 16–19% молдавского бюджета – вливания Евросоюза. К тому же, благодаря тому, что закрылись экономические связи с Россией в силу разных моментов, структура молдавского экспорта сейчас такая: около 60% уходит в Евросоюз, 40% – в ЕАЭС. Евросоюз вливал в Молдову огромные деньги в виде грантов. Тем не менее Молдова также сильно завязана на Россию. Из $1,8 млрд, которые приходят в виде зарубежных трансфертов гастарбайтеров, примерно $1,3 млрд шли из России и только порядка $300 млн – из Евросоюза. Из России поступает газ, электричество, деньги гастарбайтеров; там легче продаётся наш товар.
Поэтому сегодня невозможен сильный разворот в ту или иную сторону.
Но также надо сказать, что для Молдовы сегодня нереальна европейская интеграция, как и вступление в НАТО, объединение с Румынией и прочие катаклизмы. Это сразу приводит к распаду страны. Напомню, что ни одна страна СНГ не вступила ни в ЕС, ни в НАТО. Это будет просто нереально, будет подвешенным состоянием для всех. Так что Тапиола прав лишь наполовину. Он показывает только правду, которая ему выгодна. Проигрыш его кандидата – другая сторона медали, другая правда, которую в Евросоюзе не видели и игнорировали. Они ведь говорили, что в Молдове все поголовно «проевропейцы». Вот их «проевропейцы» проиграли – это самый мощный аргумент относительно того, как реально настроено большинство населения в Молдове.
– Додон выступает за двухвекторную внешнюю политику, за поддержание экономических связей и дружеских отношений как с ЕАЭС, так и с ЕС. Насколько может быть успешной подобная двусторонняя политика? Вы сами приводили печальный пример Украины.
– Украинский сценарий как раз показывает, что любое резкое движение в сторону ЕС или ЕАЭС для таких стран, как Молдова, Грузия и Украина, чревато огромными проблемами. И никто не решится делать жёсткие движения ни в одну, ни в другую сторону. ПСРМ выступает за евразийскую интеграцию. Просто президент Додон не мог приходить с жёсткими посылами, чтобы не напугать другую часть страны, которая реально хочет видеть себя в Евросоюзе. Такая ситуация сложилась в Молдове – не всё так однозначно. Изменения требуют времени, работы, инвестиций. Одним лишь желанием и росчерком пера мы получим Украину.
– Не приведёт ли предлагаемая Додоном модель внешней политики к ухудшению отношений с Украиной и Румынией?
– Определённые риски есть. Но меняется и геополитический расклад. Мы же видим: победа Трампа в США – победа сил, направленных против глобалистских устремлений, «оранжевых» сценариев, изоляции России, вступления Америки в различные авантюрные кампании. Украина и Румыния – как раз союзники США, которые выполняли указания администрации Обамы – Клинтон. Поэтому не думаю, что со стороны Украины и Румынии будут резкие движения или жесты. Ведь сам украинский президент Пётр Порошенко имеет бизнес в России. Во главе Румынии стоит немец Клаус Йоханнис, довольно прагматичный политик, вторым после Путина признавший победу Додона. Кстати, Йоханнис не сторонник поглощения Румынией Молдовы. Он говорит, что этот вопрос на повестке дня не стоит, и предлагает развивать экономику. В этом смысле отношения с соседями не ухудшатся. Если Додон будет вести себя внимательно и аккуратно, всё будет нормально.
– Проигравшего кандидата Майю Санду называют сторонницей объединения Румынии и Молдовы. Насколько унионизм популярен среди молдаван?
– Последний опрос «Барометра общественного мнения» в Молдове показал, что число сторонников унионизма приблизилось к 16%. Столько граждан страны считают себя унионистами. Это не много, но и не мало. При этом унионистские партии в Молдове никогда больше 10–12% не набирали. На прошедших президентских выборах унионистские кандидаты Михай Гимпу и Анна Гуцу набрали в зоне 1% каждый, что красноречиво говорит об электоральном потенциале унионистов. Тем не менее проблема унионизма сохраняется – главным образом не только из-за ценностных воззрений граждан, но и из-за бедности Молдовы и социального напряжения в стране. Пенсия в Молдове – $70. В соседней Румынии – в 3–4 раза выше.
Поэтому граждан заманивают в идеи унионизма, обещая румынские пенсии и зарплаты. Их буквально подкупают. Если страна хоть частично выйдет из бедности, разрешит социальные противоречия, популярность унионизма вернётся к своей традиционной отметке в 6–7%.
– Додон высказывается за разрешение Приднестровского конфликта через федерализацию Молдовы. Насколько это реалистичный сценарий?
– С одной стороны, благодаря соросовским НКО идея федерализации не пользуется популярностью. Считается, что это российская тема, что она приведёт к распаду Молдовы, к «приднестровизации» страны. Однако, с другой стороны, статус, который даётся Приднестровью, – статус особого региона без особых полномочий – приднестровцам не нравится. Они провели несколько референдумов, они считают себя независимым государством, так что притянуть их в состав Молдовы не представляется возможным, кроме как через федерализацию. Федерализация выглядит оптимальным вариантом, ведь силой территорию не вернёшь и не заставишь людей жить друг с другом. В Молдове есть много правых политиков, которые не хотят объединения с Приднестровьем по двум причинам. Первая: они всегда будут проигрывать на выборах пророссийским кандидатам. Вторая: объединение с Приднестровьем означает укрепление Молдовы, невозможность объединения с Румынией. Это их пугает, и они, соответственно, запугивают этим население. В то же время другой модели, кроме федеративной, на самом деле не существует. Сегодня она нереальна, но другой нет.
