В Эстонии официально утвердили новый состав правительства. Кабинет возглавил лидер центристов Юри Ратас. О будущей работе нового правительства и причинах отставки кабинета реформиста Таави Рыйваса портал RuBaltic.Ru поговорил с политологом и аналитиком Школы управления, права и общества при Таллинском университете Тынисом СААРТСОМ.
– Господин Саартс, каким Вам запомнилось правительство Рыйваса?
– С самого начала многие эксперты и аналитики называли кабинет Рыйваса «вынужденным браком». Три партии сформировали коалицию в отсутствие вообще какой-либо альтернативы. Причина крылась в лидере центристов Эдгаре Сависааре. Поэтому партнёрам было ясно, что коалиция с центристами невозможна. В то же время крайне правая партия EKRE также не воспринималась партнёрами в качестве участника коалиции, тогда как Свободная партия скорее являлась не цельной партией в традиционном смысле слова, а неким движением или просто клубом разносторонних политиков.
Коалиционное соглашение не было очень амбициозным. Партия реформ входила в правительство 17 лет подряд, и, откровенно говоря, у неё закончились новые идеи; партия растеряла кураж. Вероятно, наиболее важной реформой, начатой прошлой коалицией, стала территориально-административная реформа. Муниципалитеты укрупнили, объединив друг с другом. Средний размер эстонского муниципалитета – порядка 2 тысяч жителей, это очень мало. При этом местные власти обязаны оказывать населению широкий спектр услуг. Мелкие муниципалитеты, особенно в сельской местности, с этим не справлялись. Поэтому возникла идея их увеличить и сделать эффективнее. Реформу запустил Рыйвас, нынешняя коалиция будет её продолжать – пожалуй, она и является наиболее значимым шагом ушедшего кабинета. Кроме того, некоторые налоги подняли. Бóльших задач и не ставили.
Со временем стало понятно, что Таави Рыйвас не очень хороший премьер – в том плане, что между членами коалиции постоянно происходили серьёзные склоки и конфликты, переходящие в череду кризисов.
Отношения между партиями были очень натянутыми, недружественными. Как следствие, не было никакой командной работы – была лишь конкуренция партийных функционеров.
Рыйвасу не удалось сплотить партии и сформировать работоспособное, гармоничное правительство. Это стало одной из главных проблем, повлёкших развал коалиции. Но главная причина – смена лидерства у центристов. Хотя и внутренний климат правительства оставлял желать лучшего: во власти царило недоверие друг к другу.
– Какой момент стал точкой кипения, после которой партнёры решили отвернуться от реформистов и «свалить» Рыйваса в парламенте?
– Ситуация обострилась ещё в конце августа, когда все ожидали внутрипартийных выборов у центристов, поражения Сависаара и победы Юри Ратаса. Для IRL и социал-демократов было очевидно, что уход Сависаара откроет окно для всевозможных коалиций. Стало также очевидно, что партии, которые смогут быстрее и эффективнее всех воспользоваться этой возможностью, выйдут победителями в дележе власти.
Если бы они долго медлили, вероятно, тайные переговоры с центристами начала бы Партия реформ. А если реформисты с центристами бы объединились, получилась бы коалиция большинства, соответственно, социал-демократы и IRL оказались бы за бортом. Поэтому для них наступил вопрос жизни и смерти. Успеют сформировать правительство с центристами – останутся при власти и усидят в парламенте, не успеют – их опередят реформисты. Для IRL условия были особенно критическими. Рейтинг партии упал так низко, что в случае выпадения из парламента и правительства она могла вообще исчезнуть. Пришлось бы прозябать в оппозиции вместе с другой национал-консервативной партией, EKRE.
С таким соседством чрезвычайно сложно оставаться видимыми для избирателей. В итоге – game over.
– Выходит, правительство отправили в отставку из-за перемен у центристов, которые находились в оппозиции?
– Если бы правительство Рыйваса хорошо работало и не страдало от обилия внутренних конфликтов, оно могло бы просуществовать дольше. IRL и социал-демократы были недовольны положением вещей. От Рыйваса избавлялись с явным прицелом сформировать правительство с центристами, возглавляемыми Ратасом. Это довольно распространённая практика в эстонской политике. Сависаар был своего рода изгоем, поэтому никто не хотел с ним объединяться, кроме EKRE.
– Центристы – партия, которой традиционно отдают предпочтение русскоязычные избиратели. Изменится ли это со сменой лидера?
– Здесь всё зависит от того, как Ратас и его команда будут строить отношения со спикерами внутри Центристской партии, которые выражают позицию русскоязычного меньшинства. Особенно с Михаилом Кылвартом и Яной Тоом. Если взаимоотношения будут бесконфликтными, нет оснований полагать, что курс центристов изменится и русскоязычное меньшинство покинет партию. Если же партию будут раздирать конфликты по поводу «русского вопроса», например, Кылварт и Тоом решат из неё выйти и наметится раскол, то весомая часть русскоязычных может отказаться от поддержки центристов в будущем.
– Одна из наиболее болезненных тем для русскоязычных – реформа образования. Центристы и социал-демократы обещали, что новое правительство разрешит эту проблему, позволит русским гимназиям вести преподавание на русском, одновременно повысит эффективность изучения эстонского. Как Вы оцениваете их шансы на успех?
– Это компромиссный вариант, ведь IRL и в некоторой степени социал-демократы выступали против отмены или сворачивания реформы. Так что единственным способом справиться с ситуацией и стал компромисс. Правительство признаёт, что русские школы могут вести обучение на русском, в то же время много внимания по-прежнему будет уделяться обучению на эстонском.
Одновременно учитываются некоторые претензии русской общины и продвигается государственный язык. По-моему, это весьма удачная формула. Трудно сказать, как она будет работать на практике.
В Эстонии существует проблема, что русскоязычные хотят подать заявление на эстонское гражданство и записаться на курсы эстонского языка, но не могут этого сделать, потому что курсы весьма дорогостоящие. Коалиционное соглашение содержит положение о том, что государство собирается исправить ситуацию и будет оплачивать языковые курсы. Может быть, отдельным русскоязычным так будет легче подавать на эстонское гражданство.
– Если говорить в более широком плане, на Ваш взгляд, у коалиции достаточно желания и ресурсов, чтобы улучшить процесс интеграции в обществе? Данные ежегодного мониторинга интеграции фиксируют достаточно скромные успехи и целый ворох проблем и сложностей.
– В этом деле в принципе крайне трудно добиться быстрого прогресса. Интеграция требует времени. Лично я был весьма удивлён, просматривая соглашение: по части интеграции его нельзя назвать амбициозным. Этой теме не уделили много внимания. Интеграция могла бы идти лучше, если у правительства было бы больше соответствующих программ и если бы оно прикладывало больше усилий. Но в любом случае ситуация бы развивалась медленно.
– Несмотря на то, что IRL и центристы обязуются сотрудничать и работать вместе, они известны диаметрально противоположными позициями по многим вопросам. IRL придерживается националистической линии, в то время как центристы известны как выразители мнения русскоязычных. Будет ли правительство жизнеспособным, учитывая эти противоречия?
– Правительство может прожить долго. Основная причина в том, что никто из партнёров по коалиции не хочет опять объединяться с реформистами. Это обстоятельство служит важной мотивацией для партий сохранять единство коалиции. Естественно, IRL будет сложновато, так как мы не знаем, что будет происходить в стане центристов. Возможно, Тоом и Кылварт будут в будущем делать скандальные заявления о Крыме, России и Украине, а Ратасу и IRL придётся на них реагировать. Вместе с тем националисты заинтересованы в коалиции, потому в случае её развала есть вероятность сближения центристов с реформистами. Это будет куда большей катастрофой для правых, нежели необходимость принимать какие-нибудь заявления Тоом и Кылварта.
– Ветеран эстонской политики Тийт Вяхи недавно отмечал, что предыдущее правительство мало занималось экономикой, а больше запугивало народ Россией и войной. Способно ли новое правительство избежать этой ошибки?
– В коалиционном соглашении много про налоги, экономику и так далее. Однако чего там нет, так это долгосрочных политических планов и взглядов на экономическое развитие в долгосрочной перспективе. В этом и кроется большой изъян – у правительства отсутствует долгосрочная стратегия.
Нет намёков на то, что власть собирается подобную политику разрабатывать либо консультироваться с экспертами. Нет видения того, как Эстония вырвется из так называемой «ловушки среднего дохода», не позволяющей расти среднему классу.
– Почему так вышло? Казалось бы, проблемы в экономике очевидны всем.
– Чёткого ответа не найти. Само соглашение не очень объёмное, не очень детальное. Неизвестно, как поступит правительство. Может, будет инициирована широкая дискуссия о развитии эстонской экономики, её связях и месте в глобализированном мире. Может, сформируют экспертные комитеты или группы. Мы не знаем. Но пока долгосрочной стратегии не видно.
– Изменится ли внешнеполитический курс при новом министре иностранных дел Свене Миксере?
– Перемен не будет. Разве что предыдущее правительство проявляло намеренную агрессию по отношению к России, использовало соответствующую риторику, поднимало тему Украины и Крыма. В этом смысле оно было довольно проактивным. Нынешнее правительство может не быть таким проактивным, может не хотеть провоцировать Россию. Возможно, будет меньше агрессии. Но в общем плане отношение к России не изменится. Геополитическая ориентация останется прежней.
– Какие вызовы стоят перед кабинетом Ратаса? Какие первоочередные проблемы предстоит решить?
– Важная тема – налоговая реформа, потому что она влияет на сведение баланса государственного бюджета. Второй вызов – продолжение территориально-административной реформы, её реализация и корректировка.
– Что насчёт сокращения населения из-за массовой эмиграции? Демографы давно трубят тревогу, что страна вымирает. Правительство собирается выправлять тенденцию?
– Любопытно, что этот вопрос не стал темой коалиционных переговоров. Вероятно, у партнёров просто нет умных предложений на сей счёт, нет эффективных программ. Эту проблему невозможно разрешить – разве только если повысить уровень жизни в Эстонии, уравнять его с уровнем жизни в Финляндии. Когда мы этого достигнем – не знаю. Потребуются сотни лет. Это нерешаемая проблема.
– Потребуются сотни лет, чтобы добиться уровня жизни, как в Финляндии?
– Да. Точно не знаю, но по моим прикидкам – порядка 100–200 лет.
– Обидно, учитывая, что экс-президент Тоомас Хендрик Ильвес, помимо прочих, ставил цель, что Эстония должна приблизиться по уровню развития к Скандинавии.
– Верно, это очень амбициозная задача. Для её достижения потребуются десятилетия, а то и века. Мы не знаем, что случится с Европой и Скандинавией в будущем, но пока разрыв между Эстонией и Скандинавскими странами не сокращается, а, наоборот, растёт. Эта тенденция справедлива для Восточной Европы в целом.
