История Литвы для России – это, оказывается, цель №1. Во всяком случае, так считает бывший министр иностранных дел в правительстве Кубилюса Аудронюс Ажубалис. Других дел у России, выходит, нет: ее не интересует Сочинская Олимпиада, цены на нефть, Китай, США, Украина, главное - повторно «оккупировать» сердца и умы в Литве с помощью «мягкой силы». А чтобы этого не произошло, литовские консерваторы предлагают только одно: запрещать, запрещать и еще раз запрещать…
«Не оккупируй меня нежно» - под таким негласным девизом прошло очередное совещание лучших умов «Союза Отечества – Христианских демократов Литвы» по вопросам противодействия «мягкой силе». До таких эпитетов, как «нежный», при описании угроз национальной безопасности Литвы, дошел лидер консерваторов, экс-премьер Андрюс Кубилюс. «О "новой холодной войне России" в своей знаменитой книге предупредил наш товарищ Эдвард Лукас, убедительно показывая, что в этой, новой холодной войне Россия будет действовать очень мягко, нежно, будет трудно распознать врагов такой войны и используемое оружие "мягкой силы"», - заявил автор литовской стратегии сдерживания России. «Нежная сила» - очень чувственный образ получается.
При изучении выступлений Кубилюса и других консерваторов обнаруживается, что именно «мягкая сила» России и является причиной провалов всех их проектов. Народ проголосовал против Висагинской АЭС? Это подстроили агенты «мягкой силы». Chevron отказался добывать в Литве сланцевый газ? Это из-за пропагандистской кампании России, а вовсе не из-за того, что в Литве сланцевого газа почти нет (газ, кстати, из сланцевых пород тоже «мягкая сила» выкачала).
И так во всем – все бы в Литве было хорошо, но консерваторам, как плохим танцорам, всегда «мягкая сила» мешает.
«Как мы знаем, современный мэр Вильнюса, излучающий свою "мягкую силу" и публично поддержавший строительство Калининградской АЭС, хочет стать президентом Литвы», - заявил, помимо прочего, литовский экс-премьер, из чего следует, что шапочки из фольги для литовских консерваторов – это уже не метафора, а прямая необходимость. Их следует надевать, чтобы уберечься от излучающих «мягкую силу» мэра Вильнюса, певца Газманова и Первого Балтийского канала, который в соседней Латвии уже сделал своего журналиста Ушакова мэром Риги.
Особо важным «агентом Кремля» в деле «мягкой оккупации» Литвы является история. На этом тревожном факте сосредоточился бывший министр иностранных дел в правительстве Кубилюса Аудронюс Ажубалис в рамках своего выступления на организованном консерваторами семинаре «Создание современной Литвы: мягкая стратегия сдерживания России». «Историческая память народа уже давно стала исключительным полем информационных войн, завоевав которое, можно сломать самосознание народа, поэтому, сознавая эту угрозу, хоть и с опозданием, но мы должны предпринимать меры», - заявил А.Ажубалис.
Какие же меры предлагает экс-министр? У консерваторов есть всего один, вынесенный еще из советского прошлого, универсальный рецепт: надо все взять и запретить!
Например, в том, что касается исторических вопросов, то здесь консерваторы не могут предложить ничего, кроме своего давешнего законопроекта о политике памяти, который литовские историки, по признанию самого Ажубалиса, называют установлением государственной цензуры в исторической науке.
«Соседи уже давно сделали историю одним из основных инструментов внешней политики», - нагнал страху депутат-консерватор, не уточнив, правда, как именно. Может соседи изобрели машину времени и подправили из прошлого биографии самих консерваторов, сделав их выходцами из КПСС, ВЦСПС и комсомола, о чем теперь не перестают напоминать? Зато понятно то, как консерваторы предлагают с этими коварными кознями бороться – нужно проводить правильную историческую политику. «На мой взгляд, историческая политика — это системные усилия государства по развитию коллективной памяти верной правде, устойчивой в пропагандистским планам соседних государств», - заявил Ажубалис. То есть во исполнение закона о политике правды нужно создать министерство правды, которое будет определять, что из исторических фактов правда, а что – нет, в обход пораженных «мягкой силой» профессиональных историков.
Экс-министр напомнил, что правительство Кубилюса шесть раз поднимало вопрос возмещения ущерба от «оккупации», в отличие от нынешнего правительства социал-демократов, которое пообещало российской стороне, что «вопрос возмещения оккупации не будет подниматься, и смотреть будут только в будущее».
Литовские правые в будущее смотреть категорически не хотят: они даже в настоящем не хотят видеть настоящее, упорно продолжая свою «политику памяти», словно на дворе 1992 год, а не 2014-й.
При этом, они, похоже, абсолютно уверены, что находятся на самом гребне современности, что они герои нашего времени, и что ни для Литвы, ни для России, ни для Польши, ни для всего просвещенного человечества, нет более важного вопроса, чем возмещение Литве ущерба от «оккупации». России так вообще ни до чего нет дела, кроме Литвы: оказывается, литовская история – это «цель №1» для Москвы и даже Кремлевские звезды повернуты в сторону Вильнюса, чтобы просвечивать несчастных консерваторов рубиновыми лучами своей «мягкой силы»...
Отличительной чертой литовских консерваторов уже давно стала параноидальная подозрительность и агрессивность, помноженные на мегаломанию, крайнюю степень переоценки своей важности и нужности для современного литовского общества. Корень этой проблемы в тех людях, которые составляют интеллектуальный хребет консерваторов - они ровно те же, что и десять, и пятнадцать, и двадцать лет назад, их взгляды не изменились, им нужна "литовская Литва", а русский, поляк, кто угодно - потенциальный враг, пятая колонна, и для поддержания собственного рейтинга, влияния, узнаваемости степень внутреннего и внешнего политического психоза им приходится раз за разом повышать. Именно их руками литовский истеблишмент, составлявший когда-то интеллектуальную элиту общества, приведшую страну к независимости, постепенно превращается в палату №6, отдельные пациенты которой вызывают уже не сочувствие, а брезгливость. И судя по таким апокалиптическим конференциям, их диагноз приобрел уже глубокие, хронические, почти не излечимые формы.
