17 июля 1942 г. началась Сталинградская битва, имевшая для исхода Великой Отечественной войны важнейшее стратегическое значение. Сегодня на Западе, в очередной раз переписывая прошлое, стараются стереть из памяти сюжет о Сталинграде. Ведь, согласно западным нарративам, победу во Второй мировой войне одержали американцы и англичане, а события на Восточном фронте играли второстепенную роль.
В рамках такого рода тенденции настоятельно рекомендуем нашим западным «партнерам» познакомится с письмами немцев из Сталинграда. Первоначально в Германию шли письма, в которых говорилось о скорой победе нацистской Германии, но после того как Советская армия перешла в наступление, бахвальство немцев резко сошло на нет.
→ Сталинград — крепкий орешек; если он падет, это будет разрешением большой проблемы. Сталинград — это Волга, а Волга — это Россия.
Из письма Гейни Берингеру в Нюрнберг от ефрейтора Людвига Ляндштейнера, п/п 47123,19XL1942
→ Завтра мы опять выходим на передовую, где, надеюсь, вскоре будет произведена последняя атака на оставшуюся не занятой нами часть Сталинграда, и город окончательно падет. Но противник защищается упорно и ожесточенно.
Из письма своей бабушке баронессе Габриэле Блейлебен от обер-лейтенанта Альфреда Клейн-Визенберга, п/п 08365, 18.IX. 1942
→ Оснащенные самым современным оружием, русские наносят нам жесточайшие удары. Это яснее всего проявляется в боях за Сталинград. Здесь мы должны в тяжелых боях завоевывать каждый метр земли и приносить большие жертвы, так как русский сражается упорно и ожесточенно, до последнего вздоха.
Из письма Герману Куге от ефрейтора Отто Бауэра, п/п 43396 В, 18.XI. 1942
→ Описать, что здесь происходит, невозможно. В Сталинграде сражаются все, у кого есть голова и руки, — и мужчины, и женщины.
Из письма своей невесте от ефрейтора Отто Гелльмана, п/п 43396 В
→ В письме к Эльзе я назвал Сталинград красным Верденом. Такие же жертвы, какие Германия принесла под Верденом, она приносит теперь под Сталинградом, и все-таки он еще не в наших руках. Но будем надеяться, что русский не отбросит нас опять этой зимой, как это случилось в прошлом году под Москвой и Ленинградом... Как мне только что сообщили, генерал Роммель тоже отступает и уже оставил Тобрук, — еще одно тяжелое поражение. Так один удар судьбы следует за другим.
Из письма своим родителям от ефрейтора Вилли Шмидта, n/n 74875С, 14.XI. 1942
→ У нас сейчас дело совсем плохо; если бы ты нас увидела, ты бы половины не узнала, а потом спросила бы: а где тот, где этот? Да, одни лежат в русской земле, другие на излечении на родине или в лазарете, некоторые лишились ног и так далее. Плохо нам! Здесь погибает очень много народу, так как русский сражается чрезвычайно упорно.
Из письма Эльфриде Кнопп от вахмистра Юлиуса Фершнета, п/п 08265,16.XI. 1942
→ Скоро дома никого из молодежи не останется; дойдет до того, что будут призваны и 16-летние. Никому и во сне не снилось, что русский под Сталинградом будет держаться так долго.
Из письма своим родителям от ефрейтора Оскара Вагнера, п/п 29913,19XI. 1942
→ Опишу вам в немногих словах мои дела и переживания. С мая по конец октября мы все время находились в наступлении; много пережили и проделали, постоянно под угрозой смерти. До Дона война была еще терпима. Но у предмостного укрепления на Дону русский начал наносить нам такие удары, что мы часто впадали в полнейшее отчаяние. Здесь истреблялись целые роты и батальоны, это была настоящая мясорубка, — и, несмотря на эти жертвы, мы не смогли продвинуться вперед ни на метр. После того как мы пробыли 2–3 недели на позиции у Дона, нас направили по пути наступления на Сталинград. Здесь еды было мало: пустынная местность, пересекающаяся болотами. Справа, слева и далеко впереди нас велись ожесточенные бои по всем направлениям военного искусства. Снова началась битва не на жизнь а на смерть. Что здесь творилось и как ведется сейчас война в Сталинграде, словами описать невозможно. Тут идет сражение на уничтожение живой силы и техники в таких размерах, каких еще не знал и не переживал мир. Тот, кто выберется из Сталинграда невредимым, а не останется калекой или не будет убит, может считать себя особенно счастливым и благодарить своего творца и владыку. Здесь земля как бы перепахана снарядами и танками. Все дома и ориентиры сожжены артиллерией или взорваны. Лучше не говорить родине всего. Скажу вам лишь одно: то, что в Германии называют героизмом, есть лишь величайшая бойня, и я могу сказать, что в Сталинграде я видел больше мертвых немецких солдат, чем русских. Кладбища вырастали каждый час. Могу на основании нашего опыта сказать: Сталинград стоил больше жертв, чем весь Восточный поход с мая по сентябрь.
Война в России закончится только через несколько лет. Конца не видно. Жаль, что мы вынуждены переживать подобное время и что мы родились и существуем в такую эпоху. Пусть никто на родине не гордится тем, что их близкие, мужья, сыновья или братья сражаются в России, в пехоте. Мы стыдимся нашей жизни.
Из письма родителям жены от ефрейтора Карла Мюллера, п/п 40886Е, 18.XI. 1942
→ Что здесь происходит, ты знаешь из сводки верховного командования. Каково мне, ты себе представить не можешь. Не беспокойся, все будет хорошо, мы окружены, но фюрер нас выведет отсюда.
Из письма своей жене от ефрейтора Шульца, п/п 15628, 1X1.1942
→ Сегодня я хочу тебе сообщить, как мне живется. Не знаю, дойдет ли до тебя письмо, ведь большая часть писем проходит цензуру, и если говорить правду, то письмо задерживается, и сам можешь за это поплатиться. Но сегодня мне все безразлично. Как я тебе уже сообщал, с 21 ноября мы окружены. Положение безнадежно, только наши командиры не хотят в этом сознаваться. Кроме пары ложек похлебки из конины мы ничего не получаем, а если и выделяется иногда что-нибудь добавочного, то до нас это не доходит. Оно исчезает у начальника и его компании. Ты этому не поверишь, но это так. Вам в газетах и по радио рассказывают всякие небылицы, а в действительности пресловутое фронтовое товарищество выглядит совсем иначе. Если бы я знал, что в плену со мной будут обращаться хотя бы так, как с отцом в 1914-м, я сейчас же перебежал бы. Опытный прядильщик или техник-специалист по прядильным машинам нужен и в России. Дай бог, чтоб я вернулся когда-нибудь домой, тогда я постараюсь открыть людям глаза на то, что на самом деле происходит на фронте. А тебя прошу: в будущем при сборах пожертвований, с которыми к тебе приходят, вспоминай о моем письме. Это все, что я хотел сообщить тебе сегодня. Надеюсь, эти строки дойдут до тебя; если нет, значит, я покончил счеты с жизнью, значит, меня поставили к стенке.
Из письма своей жене от унтер-офицера Р. Шварца, п/п 02493С, 16.1.1943
Источник: «...Хоть раз напишу тебе правду». Письма солдат вермахта из сталинградского окружения. — М.: РОССПЭН, 2013
