Развивающийся конфликт между Киевом и Юго-Востоком Украины ставит перед международным сообществом вопрос о будущем Украины и взаимоотношениях центра государства с ДНР и ЛНР. О том, какие исторические факторы поспособствовали развитию украинского кризиса порталу RuBaltic.Ru рассказал кандидат исторических наук и преподаватель исторического факультета МГУ Фёдор ГАЙДА. Первую часть беседы можно посмотреть здесь.
- Как в начале ХХ века выстраивались отношения с украинскими территориями?
- В отличие от тех же балтийских территорий, территория проживания малороссов не рассматривалась как национальная окраина империи. И говорить о каком-то отдельном национальном самосознании подавляющего большинства населения этих земель невозможно. Их местная элита и основная масса населения воспринимала себя как русских. Понятно, что внутри огромного русского народа есть региональные особенности: чем-то отличаются малороссы, чем-то сибиряки. Но это всё локальные особенности, не более того.
В середине XIX века небольшая часть малороссийской культурной элиты ставила вопрос, что эти особенности имеют более серьёзный характер. Они ещё не знали, как это называется, поэтому называли по-разному: южнорусы, украинцы. На самом деле, это понятие употреблялось, но очень редко, это далеко не самое ходовое название. Иногда говорили о малороссах как об отдельном народе, пытались развивать некую литературу на местном наречии, так называемом малороссийском языке. Хотя это различие диалекта и языка до сих пор достаточно условное, когда они говорили про малороссийский язык, это не означает, что они противопоставляли его русскому. Тем не менее, на неком малороссийском наречии создавались литературные произведения.
В 1860-70-е годы правительство предприняло ряд мер, которые ограничивали развитие такой литературы. Но интересно, что речь шла не о художественной литературе — запрещали печать учебной литературы для народа. Правительство таким образом заявляло о своем принципе — образование, особенно на начальном этапе, должно вестись на русском языке. Если развивать художественную литературу на местном наречии, то сколько угодно. Но если учить народ, то давайте делать это так, как учат его везде в России.
- Можно ли считать это ущемлением прав народа?
- Я бы не стал так говорить, потому что тогда в России было множество диалектов, но это не означает, что на этом диалекте надо обязательно людей учить.
В Германии, к примеру, до сих пор существует огромное количество диалектов немецкого языка, и между прочим, разница между ними больше, чем между украинским и русским. Но при этом существует единый немецкий литературный язык, на котором ведется обучение.
Иными словами, в любой местности будет литературный язык, на котором человек получил образование, и диалект, на котором он может, если хочет, говорить в своем регионе. В другом регионе Германии, правда, его никто не поймет.
Что происходило потом? На рубеже XIX-XX вв. начинает усиливаться националистическая волна. Причем украинофильство было частью общего оппозиционного настроения интеллигенции в этот период. Отчасти это подпитывалось из Галиции. Западная Галичина, то есть часть Западной Украины, входила в состав Австро-Венгрии, а не Российской империи. Там, соответственно, существовала своя украинская проблема и своё украинское движение, поскольку Галичина себя украинцами не называла. У них было своё самоназвание – они называли себя русинами. Постепенно там формировалось собственное национальное самосознание, и постепенно русские оппозиционеры, украинские националисты начали выстраивать отношения с Галичиной. При том, что в самой Галиции параллельно с этим существовало москвофильское, или русофильское направление, которое ориентировалось на связь с официальной Россией и было настроено пророссийски. В начале Первой мировой им практически устроили геноцид, австро-венгерские власти их фактически почти полностью вырезали, многие были отправлены в концлагеря.
Что касается российской Украины, то есть Малороссии, то те настроения, которые мы рассмотрели до этого, были на тот момент радикальными.
- А какие были господствующими?
- Это интересный момент. Когда в начале ХХ века после первой русской революции возникает партия русских националистов, которая позже официально называлась Всероссийский национальный союз, и фракция русских националистов в Государственной Думе, то эта фракция большей частью состояла из малороссов и белорусов.
То есть главными русскими националистами в Российской империи являлись выходцы современной Украины и современной Белоруссии. А гнездом русского национализма в Российской империи был Киев, откуда вышли главные русские националисты начала ХХ века.
- Какое положение было у территорий Восточной Украины?
- Что касается современного Юго-Востока, Новороссии, то эти земли к исторической Украине никакого отношения не имели. В своё время это были земли Крымского ханства, которые Россия отвоевала в XVIII веке благодаря Суворову и Екатерине II. Они были пустующими и постепенно заселялись крестьянами, в основном русскими и малороссийскими. Потом там возникают промышленные центры и мощные портовые города: Одесса, Николаев, Кривой Рог, Юзовка. Жил в них при этом русскоязычный пролетариат. Это и осталось: Киев до сих пор является русскоязычным городом. Они, конечно, стараются говорить на государственном языке, но бытовой язык всё равно русский. Язык в малороссийских деревнях, конечно, был малороссийский, или суржик. Это местные диалекты, которые там издревле существовали, а города говорили по-русски.
Были исторические украинские земли - юг Киевской Руси, земли в составе Польского государства. Это одна ситуация. А Новороссия к этому отношения не имеет.
Не секрет, что в электоральном плане Украина всегда была разделена, грубо говоря, на две части: центр и запад голосовал одним образом, а юго-восток – другим. Если мы посмотрим, то граница между этими двумя частями многовековая. Сперва это граница Киевской Руси со степью, потом это граница Польского государства с Крымским ханством, потом это граница Малороссии и Новороссии.
И вот, появилась независимая Украина, а эта историческая, культурная и языковая граница существует до сих пор. Её можно даже назвать психологической, и с ней ничего не произошло, она уже тысячу лет существует, только в рамках самых разных политических образований.
И получается, что это два совершенно разных пространства.
- С чем в большей степени, на Ваш взгляд, связан нынешний украинский кризис?
- Я бы сказал, что базовая причина современного украинского кризиса заключается в том, что когда появилось независимое украинское государство, оно было слишком сложносоставным, состоящим из совершенно разных культурно-исторических областей. Когда создавали советскую Украину, её намеренно создавали так, чтобы она не была единой. К ней присоединили земли на востоке, который вообще к ней никогда никакого отношения не имел. Потом в 1939 году и 1945 году ей прирезали территории на западе, добавили Западную Украину и Закарпатье, которое тоже никогда к ней отношения не имело. Таким образом, создавалась изначально некая советская республика, в которой было ядро вокруг Киева и юго-восточные территории с мощными пролетарскими центрами и рабочими городами. Создавалось это для того, чтобы, с одной стороны, превратить местечковую Украину в некое советское социалистическое мощное промышленное образование, а с другой стороны, чтобы связать эту территорию с Россией. Потому что весь юго-восток по психологии, истории и экономике, какой аспект ни возьми, был связан с Россией. Может, даже больше, чем с центром и западом Украины. Во всяком случае, не меньше.
Когда возникла независимая Украина, этот вопрос четко обозначился. И единственным выходом у Украины было сделать всё максимально возможное для интеграции этих разных кусков историко-культурных областей в единое целое. А для этого Украине надо было ещё в 1991 году ввести два государственных языка – украинский и русский. Тогда у этого государства был бы шанс стать более-менее стабильным политическим образованием.
А что произошло? Местная политическая элита, по происхождению, конечно, советская, сделала ставку на национализм. Для того, чтобы постепенно дрейфовать в сторону от России. Местная элита из чувства самосохранения и своих шкурных интересов эксплуатировала националистические идеи, причем самые дремучие. Если посмотреть украинскую историографию и что написано в учебниках, то уровень украинских учебников по сравнению с российскими просто пещерный, там встречаются поразительные вещи. Так что ставка была сделана на дремучий национализм. При том, что местная элита была русскоязычная и экономически она была связана с Юго-Востоком.
В результате началось мощное культурное националистическое давление на Юго-Восток. Регион это переживал, в свою очередь, несколько враждебно, мягко говоря. Поскольку страна делится на два лагеря, периодически то одна, то другая побеждает. Но когда на выборах побеждал кандидат от Юго-Востока, на президентских выборах, к примеру, то он тут же переориентировался на национализм, потому что он им был нужен для получения максимальной независимости от России.
Эта политику Кучма проводил достаточно ловко. Я думаю, что за последние два десятилетия украинской независимости это, пожалуй, самый выдающийся украинский политик. Как ему удалось лавировать, а после этого остаться в живых и даже играть какую-то роль, удивительно. При том, что он тянет за собой груз каких-то уголовных дел, и его обвиняют в убийстве журналистов, этот человек выплыл. Но его преемник, Янукович, этого сделать уже не смог, потому что кризис нарастает и дезинтеграция продолжается. Когда к этому присоединился мировой экономический кризис, который мы сейчас наблюдаем, произошло то, что произошло. Украинская экономика в последние годы всё больше вползала все в больший кризис.
Если бы Украина сразу взяла курс на экономическую интеграцию с Россией, у неё, может быть, был бы шанс выплыть. Но поскольку был взят курс на евроинтеграцию, что было логично в контексте курса на дрейф от России, то это завело украинскую экономику в тупик.
Фактически, это означало ликвидацию украинской промышленности. Какие-то ветви сельского хозяйства получили бы развитие, но по большому счету это означало потерю экономической самостоятельности региона. То же самое, по сути, происходит и в Прибалтике, которая лишилась целых областей экономики. Что производит Эстония? Молочную продукцию. Всё.
А Украина неизбежно бы вползала в кризис. И когда Янукович отказался подписывать Соглашение об ассоциации с ЕС, для него это был последний шанс. Потому что ему наконец этот толстый том соглашения объяснили, и он в последний момент дал задний ход. А дальше лидеры ЕС прямо сказали о том, что украинское население должно принудить свою власть, чтобы курс на евроинтеграцию сохранялся. Иными словами, была дана прямая санкция на организацию акта неповиновения. И это в условиях расколотой надвое страны спровоцировало гражданскую войну.
Более того, сейчас мы присутствуем только при начале этой войны. События силовые и, к сожалению, кровавые ещё только впереди. Поскольку у Украины впереди ещё более жесткий экономический кризис, хотя плохо уже сейчас, то и все события политического кризиса и силового противостояния ещё впереди.
- Руководитель Германо-российского форума Маттиас Платцек недавно заявил, что «и представить нельзя, что Луганск и Донецк после всего, что произошло, просто снова вернутся в украинское государственное объединение». Какое будущее, на Ваш взгляд, в таком случае ждет ДНР и ЛНР?
- Перспектив самостоятельного существования, конечно, у них нет. По экономическим условиям это невозможно, так или иначе они будут куда-либо интегрироваться. Конкретные формы политической интеграции – это, конечно, отдельный сюжет, сейчас мало что можно прогнозировать. Но очевидно, что Украина будет распадаться. Нынешний уровень дезинтеграции – это не финальная стадия. Я думаю, что появятся ещё новые народные республики. Причем по естественным причинам, в силу экономического кризиса и совершенной несостоятельности украинской политической элиты, которая абсолютно безответственна. Я понимаю, что у них есть покровители, но тем не менее, с точки зрения собственных национальных интересов, та политика, которую они проводят – это гибель, шаг в пропасть. Собственно, они и летят уже в пропасть.
Дезинтеграция будет происходить. Будет борьба между Киевом и Днепропетровском, к примеру, между Порошенко и Коломойским. Она, собственно, уже ведется, но пока несколько подковёрно. Скорее всего, она будет открытой, это будет ещё один фронт гражданской войны. Всё будет просто нарастать.
Если посмотреть на это с такой стороны, то у Донецка и Луганска есть шанс интегрироваться в то же самое украинское пространство, но постепенно переформатируемое, которое будет политически видоизменяться, поскольку от этой несостоятельной политической системы будут откалываться куски. Какие отношения будут выстраиваться между ними, прогнозировать очень сложно. Но мы ещё много чего увидим.
Если бы украинская национальная элита была посамостоятельней и поумней, она могла бы многие события предотвратить. Но она, к сожалению, проводит политику, которая эти события провоцирует.
Если посмотреть на события с точки зрения нормальной логики, то можно предположить, что современная киевская власть провоцирует кризис и распад, который невыгоден России и Европе, но который выгоден США. Это укладывается в концепцию внешней политики Вашингтона сейчас. Единственный способ США поддержать на плаву свою экономику – это спровоцировать глобальный кризис в Евразии любыми способами. Что американцы сейчас и делают. Украина становится одним из элементов этой политики.
- Есть ли какой-либо вариант разрешения конфликта, при котором Украина могла бы сохранить свою целостность?
- Я думаю, что если бы местная элита была более самостоятельной, то многих событий удалось бы избежать, но не получится, к сожалению.
На мой взгляд, единственный шанс для Украины сохраниться – это давать больше полномочий регионам, экономических и политических. Если она не будет этого делать, она может прекратить существование. Это будет глобальная гуманитарная катастрофа.
