Вопреки традиции, сегодня нас интересуют и факты, и стоящие за ними причины и следствия. Правда — всегда одна.
Через несколько часов после гибели малазийского Боинга эта катастрофа уже не принадлежит себе. Гусеницы глобальной медийной машины пришли в движение. На них быстро намотало изображения безвинно погибших и их родственников, комментарии очевидцев катастрофы и ошарашенных ополченцев, сотрудников малазийской авиакомпании и даже загадочного испанского авиадиспетчера, взорвавшего твиттер сообщениями о сопровождавших Боинг украинских истребителях.
Меньше чем за сутки все горе, все соболезнования, все оценки экспертов и подробности с места трагедии перемолоты и утрамбованы в землю — так, чтобы расчистить место для одной единственной мысли: прямо или косвенно самолет сбит Россией, Россия должна за это ответить. Отныне обсуждается только это и больше ничего.
Хиллари Клинтон заявила:
"Украинские власти немедленно обвинили в случившемся террористов — так они называют русских повстанцев. И действительно в мире растет ощущение, что это действительно были русские повстанцы. Чтобы доказать это, конечно, понадобится провести расследование. Но если доказательства появятся, это будет значить, что оружие, скорее всего, было предоставлено Россией."
Не остался в стороне и Джо Байден:
"Мы постоянно на связи с украинским правительством. Я говорил с президентом Порошенко по крайней мере полчаса. Я постоянно в контакте с нашим президентом и нашими силовыми структурами."
Сенатор Линдси Грэм:
"Я считаю, нам пора начать вооружать украинскую армию."
И как всегда не обошлось без Джона Маккейна:
"Я пока не делаю никаких выводов, мы не хотим делать поспешных выводов. В ближайшие несколько часов мы все узнаем. Но если все это — результат действий русских, по ошибке принявших самолет за военных, то за это придется заплатить."
Как и кто должен за это заплатить? Спустя несколько часов после трагедии редакционная статья "Нью-Йорк Таймс" уже подсказывает ответы.
New York Times:
Владимир Путин может остановить эту войну
Украинский конфликт зашел слишком далеко, он стал слишком опасен. Есть только один человек, который может остановить его. Это президент России Владимир Путин, который мог бы заставить пророссийских сепаратистов на Восточной Украине прекратить свое восстание и пресечь поток денежной помощи и вооружений для этих отрядов.
Именно таким способом в современной геополитике формулируются ультиматумы. Когда год назад рвавшаяся к Дамаску группировка террористов попала в окружение и счет для нее пошел на часы, кто-то отравил зарином пригород столицы — Замальку. Обвинить в этом сирийские власти было уже делом техники. Очередной агрессии НАТО удалось избежать тогда только после вмешательства Москвы и согласия Башара Асада на одностороннее разоружение. Это было именно разоружение, поскольку арсенал химического оружия был необходим Сирии только как инструмент сдерживания на случай конфликта с Израилем.
В любом случае и комментарии западных СМИ, и заявления американских политиков, и действия официального Вашингтона — мы все это уже видели.
Сначала трагедия, потом нагнетание истерии в СМИ, потом подконтрольное американцам расследование и наконец – ультиматум. Еще примеры? Весна 95-го год. Сребреница. Опять: сначала трагедия (хотя правды о ней никто не знает до сих пор), потом информационная волна, потом — спустя полгода — бомбардировки. 99-й, косовское село Рачак. Резня, оказавшаяся впоследствии инсценировкой, залп глобальных СМИ, ультиматум. Перед бомбардировками Милошевичу предложили пустить в Косово натовских миротворцев — самоубийственное условие, которое тот принять не мог. То, что мы видим сегодня — это острая как заточка и многократно испробованная технология. Разница лишь в том, что до сих пор с ее помощью расправлялись со слабыми и небольшими государствами. Иногда — при нашем молчаливом согласии или неучастии, стоит заметить. Сегодня это острие нацелено на страну с ядерным оружием, шестую по размерам экономику мира. И происходит это через сутки после того, как страны БРИКC объявляют о создании собственной альтернативы МВФ, в момент, когда решается вопрос о суверенитете Европы.
Понятно: если Европа подписывается под американскими санкциями против России (а как теперь не подписаться, ведь среди погибших пассажиров — сплошь европейцы) значит, и ТАФТА — навязываемый американцами кабальный договор о Трансатлантическом Торговом и инвестиционном партнерстве она подпишет тоже. И это тоже, по большому счету, ультиматум, просто иного масштаба.
New York Times:
"Хотя Обама и ввел новые санкции против России всего день назад, европейцы отказались поддержать столь жесткие меры, не желая навредить своим экономическим связям. У администрации Обамы наготове еще один пакет санкций, которые могут быть применены, как только президент примет такое решение. "Вопрос лишь в том, заставит ли катастрофа европейцев перешагнуть черту?" — заявил неназванный источник в администрации Обамы — "Я не знаю, но разве может быть иначе?"
Иными словами, лейтмотив этой глобальной агитационно-пропагандистской кампании — "Сколько еще должно погибнуть граждан Голландии, чтобы Европа присягнула на верность США, а Россия отдала Новороссию на съедение хунте?"
В 1898 году всего две газеты — Нью-Йорк Уорлд Джозефа Пулитцера и Нью-Йорк Джорнел Рэндальфа Херста начали испано-американскую войну. Они опубликовали сообщения о гибели эсминца Мэн, взорвавшегося на рейде Гаваны 15 февраля. Погиб 261 американец. Газеты обвинили испанцев в торпедной атаке и запустили в оборот лозунг "Помни Мэн!". Общественное мнение жаждало войны и оно получило войну. Так началась столетняя эпоха американских гуманитарных интервенций. 13 августа США и Испания подписали Парижский мирный договор, по которому Мадрид отказывался от всех своих колоний в Латинской Америке и уступал Вашингтону Филиппины, Гуам, Пуэрто-Рико и Кубу.
Правда, потом выяснится, что эсминец был заминирован изнутри. Но будет поздно.
Пулитцер и Херст введут в оборот термин "желтая пресса", Куба достанется американским плантаторам, а в военном деле появится прием, известный под названием false flag operations — операции, производящиеся под чужим флагом с целью втянуть противника в войну, которой он хотел бы избежать.
