Приближающееся празднование 70-летия Великой Победы стало «лакмусовой бумажкой», выявившей тенденцию к переосмыслению результатов войны и роли в ней стран-участниц. Так, Литва и вовсе отказалась от своего вклада в победу над фашизмом и заявила, что у нее нет оснований праздновать эту дату. Портал RuBaltic.ru решил обсудить восприятие Второй мировой войны в европейских и, в частности, в прибалтийских странах с профессором БФУ им. И.Канта Александром ЗОЛОВЫМ.
- Александр Владимирович, как в западной историографии трактуют историю Второй мировой войны? На что обращают внимание? Какие принципиальные акценты расставляют?
- История Второй мировой войны снова стала ареной идеологического противостояния. Это не штамп, это суровая реальность. Если учесть, что в настоящий момент Россия пытается позиционировать себя как самостоятельная политическая сила, то одна из целей этого процесса – дискредитация России как правопреемницы Советского Союза. А одна из немногих вещей, что осталась у нас, чем мы можем вполне законно гордиться — это наше победоносное участие во Второй мировой войне. Поэтому дискредитировать эту память, дискредитировать Советский Союз, Красную Армию — очень даже желательная цель наших псевдопартнеров на Западе. Отсюда масса книг, которая вышла в последнее время, где преследуются две основные цели: обработка общественного мнения собственной страны в антироссийском духе плюс обработка общественного мнения в самой России в этом же ключе. Ряд этих книг переведен на русский язык, причем изданы книги, к большому сожалению, без надлежащих комментариев. Изданы красиво! В прямом смысле этого слова. Это действительно роскошные тома, хорошая бумага, все достойно сделано. Но содержание… отнюдь не дружественное нам.
Для дискредитации СССР реанимирована концепция тоталитаризма. Ее суть заключается в том, что характер государства определяется степенью и ролью государства в формировании повседневной жизни общества. Тоталитарное государство — это государство, которое стремится взять под контроль все без исключения стороны человеческого бытия. Если подходить с этой точки зрения, то ставят на одну доску страны, где государство действительно играло важную роль. Под этот критерий подпадают и национал-социализм в Германии, и фашизм в Италии, и коммунизм в Советском Союзе.
И если брать за основу критерий степени огосударствления, то здесь самым тоталитарным становится Советский Союз. А раз они как бы однотипны, то выходит, что Советский Союз более тоталитарен, чем Германия. Поскольку же германский национал-социализм однозначно сочтен режимом преступным, то получается, что, будучи сверхтоталитарным государством, мы выходим в разряд еще больших преступников, чем они.
Отсюда первый тезис: мы — тоталитарное государство.
Второе, на что делается акцент, — это характер войны. По мнению этих историков, Вторая мировая война была не просто войной добра со злом, демократии против нацизма, но во многом — противостоянием двух тоталитарных режимов, каждый из которых был плох по-своему. А отсюда и третье: Красная Армия пришла в Восточную Европу не как освободитель, а как новый захватчик, новый оккупант. Они открытым текстом говорят: «кратковременная нацистская оккупация сменилась долговременной советской». Чтобы подтвердить, что мы оккупанты — и это четвертый момент — они стремятся показать, какая дикая орда явилась в цивилизованную Европу. Идет настоящая демонизация Красной Армии по всем статьям: неграмотные, темные, не могли отличить электрическую лампочку от керосиновой, не знали, что такое унитаз, творили бессмысленные грабежи и погромы, чинили сплошное насилие, причем приводят какие-то сумасшедшие цифры несчастных изнасилованных немок, венгерок, полек, евреек. Вот и получается, действительно, новое монгольское нашествие на несчастную Европу. Таковы основные моменты, которые сейчас более-менее отчетливо прослеживаются на Западе.
Еще нас обвиняют в развязывании Второй мировой войны, клеймя позором пакт о ненападении 1939 года. В 1989 году Съезд Народных депутатов СССР принял резолюцию, осуждающую этот «преступный» сговор Сталина с Гитлером. И нам в итоге опять говорят — «ну вы же сами признали!». Был принят документ о том, что мы, именно мы расстреляли поляков в Катыни. Когда об этом заявил публично Ельцин, потом Путин, Медведев — все каялись публично, а что, спрашивается, поляки должны делать? Опровергать эти заявления? Естественно, нет. В этом отношении, к сожалению, мы сами создаем себе проблемы, которые потом пытаемся с блеском преодолевать. Этакая наша старая добрая национальная традиция.
- А какая-то более-менее объективная историография на Западе присутствует? Кто-то, кто взвешенно подходит?
- Естественно, нельзя говорить за всех. Историю, которую пишут именно с такой, если можно сказать, нормальной точки зрения, у нас, что удивительно, не переводят и не издают. Издают и продают работы откровенно русофобского характера, что весьма печально. Надо иметь в виду, что и наши издатели часто муссируют те же темы. Ведь откуда во многом Запад берет информацию об ужасном характере Красной армии? Из трудов наших соотечественников, наших эмигрантов (внутренних и внешних). Солженицын, Копелев, Рабичев, Гроссман. Естественно, потом на Западе говорят: посмотрите, это же ваши пишут, мы опираемся на них!
- В странах Балтии трактуют советское присутствие (начиная с 1940-го года) как оккупацию. Согласны ли Вы с таким утверждением?
- Оккупация означает захват другого государства, насильственное свержение законной власти и замену местных властей либо внешним управлением, либо местными коллаборационистами. Можно говорить о республиках Прибалтики, что там была ликвидирована национальная власть? На мой взгляд, не особо. Кроме того, оккупация, как правило, сопровождается разграблением данной страны оккупантами. Можно ли говорить об этом по отношению к странам Балтии? По-моему, не секрет, что именно за годы пребывания этих стран в составе СССР они превратились из отсталых картофельных республик в современные, развитые промышленные государства. Как сказал один умный человек, мы были страшными оккупантами: пришли, построили школы, больницы, исследовательские институты, фабрики, мосты, порты и так далее — ужасная была оккупация! И за счет чего после обретения независимости жили эти очень независимые государства? За счет проедания советского наследия и транзита российских грузов. А сейчас, когда это все кончилось, там большого блеска что-то не чувствуется. Интересно, чувствуют ли они себя сегодня действительно свободными? Когда на их территории находятся американские войска, когда новые покровители ведут себя, как вандалы — о чем говорил, например, мэр Вентспилса. Если это, действительно, независимость — ради бога, каждый выбирает свою судьбу по своему вкусу и характеру.
- В странах Балтии сейчас идет героизация тех, кто воевал на стороне фашистской Германии и так называемых «лесных братьев». То же самое сейчас происходит и на Украине. Можно ли назвать эти процессы идентичными?
- Думаю, вполне. И здесь, на мой взгляд, одна из главных причин заключается в том, что эти народы, не в обиду им будет сказано, реальной, самостоятельной истории, то есть прошлого, действительно заслуживающего внимания, не имеют (пожалуй, кроме Литвы, но и то времена великого Литовского княжества остались в очень далеком прошлом). Поэтому в условиях процесса самоидентификации, в стремлении обосновать свое право на независимое существование, они эту историю просто выдумывают. История же нуждается в героях. А если нет героев вроде наших Александра Невского, Минина и Пожарского, то подходят и Бандера, и «лесные братья».
Та история, которую они сейчас формируют, это история, основанная не на позитивном опыте. Это история от противного, история освобождения от чьего-то влияния. А кто оказался наиболее подходящим на роль врага и угнетателя? Россия, рядом с которой и в составе которой они долгое время пребывали.
Дистанцироваться от России, показывать себя ее жертвами, героизировать тех, кто боролся против — все это вполне логично.
- Известно, что «лесные братья» воевали с советскими войсками. А воевали ли они с немецкими войсками? Является ли это достаточным аргументом, чтобы в Литве их считали героями?
- Я не знаю, как они воевали с немецкими войсками. В Риге, например, проходят парады бывших воинов СС — я как-то сомневаюсь, что они воевали против Вермахта. Я не вижу там попыток героизации бойцов коммунистического, красного сопротивления нацистам. Героизируют пресловутых «лесных братьев», которые прославились в основном борьбой против советской власти и Советского Союза. Впрочем, как я уже говорил, каждая страна имеет своих героев.
- Как Вы думаете, смогут ли российские историки и прибалтийские найти какие-то точки соприкосновения в этих вопросах?
- Если будет желание найти, то почему — нет? А если они будут по-прежнему позиционировать себя как жертву советского (российского) империализма, постоянно кричать, что они находятся под угрозой российского вторжения… Как мы можем тогда найти общую точку? Где она? Что, надо объединиться с ними в однозначном осуждении советского прошлого, соглашаться, что Советский Союз — это плохо, а Россия — агрессор и империалист? Извините, но это не для нас.
- В последнее время в литовских СМИ и социальных сетях появилась точка зрения, что Калининградская область была передана Советскому Союзу по решению Потсдамской конференции только на 50 лет, и пора ее возвращать…
- Полная ерунда. Достаточно посмотреть документы. Есть решение Тегеранской конференции, Потсдамской. Вышел недавно отличный трехтомник документов нашего МИДа под названием «СССР: германский вопрос». Там очень подробно прослеживается вопрос о том, как решалась судьба Восточной Пруссии, причем начиная еще с 1941 года. Вначале действительно был момент, когда выдвигали предложение взять под советский контроль часть Восточной Пруссии лет на 25-30, как гарантию выплаты репараций немцами. Но это было в 1942 году. В дальнейшем это предложение было снято.
Была одно время идея передать эту территорию Литве, но и от этой мысли отказались. В Ялте этот вопрос не поднимался, а в Потсдаме речь шла однозначно о передаче этой территории Советскому Союзу. Между прочим, вместе с Мемелем, который был составной частью Восточной Пруссии. И который Советский Союз потом передал Литве — но это уже был акт доброй воли, ведь Литовская республика была частью СССР. Если быть здесь абсолютно точными, то Литва, выходя из Советского Союза и заявляя, что является жертвой пакта Молотова-Рибентропа, должна была уходить в границах 1939 года: без Мемеля, без Вильно, без тех территорий, которые получила от Беларуси, то есть без всего, что она получила от Советского Союза. Кстати, об этом в свое время говорил и Бразаускас.
- Можно ли сказать, что литовцы намеренно мифологизируют данное событие?
- Конечно, намеренно. В 1989 году им нужно было вырваться из-под советской опеки, и они начали раскручивать идею «преступного пакта». Вспомните, как в августе 1989 года была составлена цепочка памяти — от Таллина до границы с Польшей через все Прибалтийские страны — и как много они говорили, что их обидел Советский Союз, оккупировал, захватил… Если чисто юридически это рассматривать, то в 1939 году вообще не могло быть никакой речи об оккупации: по заключенным с прибалтийскими странами договорам Советский Союз получил всего лишь право размещать свои базы на их территориях, но по ним же советские войска не могли превосходить численность национальных армий. И плюс жесткий приказ наркомов обороны и иностранных дел не лезть во внутренние дела республик — есть такие приказы, под личную ответственность командиров, чуть ли не под угрозой расстрела. А в 1940 году, когда рухнула Франция и стало ясно, что следующим объектом агрессии будем мы, было как-то неуютно иметь под боком столь ненадежных союзников. Есть документы, которые показывают, как в той же самой Литве относились к пребыванию там советских войск: говорили, пусть русские привозят как можно больше добра, придут немцы — мы русских выгоним, а добро оставим себе. И вот как можно было мириться с тем, что у наших границ перед лицом такой страшной войны будут враждебные правительства?
А процесс перехода, кстати, прежнего режима к советскому, если проанализировать, происходил вполне конституционными методами: кризис правительства, роспуск законодательных органов, проведение новых выборов, которые в итоге привели к власти новое большинство. После чего глава государства уходит в отставку и передает полномочия своему преемнику. Тот формирует новое правительство, созывает новый парламент, который принимает решение о переходе в состав Советского Союза. Выглядит это вполне легитимно. Была ли здесь насильственность? Конечно, была. Но говорить о том, что эти выборы были сфальсифицированы, проходили под контролем НКВД? НКВД появился здесь только летом 1940 года, когда они уже вошли в состав СССР. И даже если бы его агенты действовали в период организации и проведения выборов 1940 года, то чисто технически, могли ли они взять под контроль все избирательные участки во всех трех странах и обеспечить там необходимое большинство? Это несерьезно, в конце концов. Почему, можно спросить, люди голосовали именно так? Потому что левые партии предложили им действительно хорошую перспективу. Нельзя забывать, что к 1940 году страны Балтии находились в тяжелейшем экономическом положении. Основные торговые партнеры — Англия и Франция — из-за войны оказались за пределами досягаемости. Начался настоящий кризис. Перспективы были самые плохие. А что обещали людям? Обещали союз с сильной страной, обещали развивать торговлю, обещали провести земельную реформу для крестьян — почему люди должны были отказываться от этих возможностей? Конечно, кто-то мог голосовать за коммунистов из страха, кому-то было все равно, кто-то голосовал по недомыслию. Но ведь выборы состоялись. И называть это фальсификацией я бы не стал.
