Рига в культовом телефильме «Семнадцать мгновений весны» сыграла не только роль Берна. Рижские места фигурируют в фильме несколько раз, и чаще всего Рига выступает в роли столицы нацистской цитадели — Берлина. Аналитический портал RuBaltic.Ru пересмотрел «Семнадцать мгновений весны» и нашел эпизоды, где в великом сериале появляется столица Латвии.
Вспомним эпизод, в котором пастор Шлаг (Ростислав Плятт) укрывает провокатора Клауса (Лев Дуров). В памяти встает образ невысокой церкви со светлым фасадом, окруженной зарослями кустарника. Мимо проводят арестантов в полосатых робах, один из них — Клаус, который по заданию Штирлица должен вступить в контакт с героем Плятта.
Экстерьеры храма, в котором служил пастор, будущий напарник Штирлица, многим рижанам наверняка покажутся знакомыми, но вряд ли кто-то с ходу вспомнит, где он их видел.
Здание, попавшее в кадр, располагается сравнительно далеко от исторического центра, в самом сердце микрорайона Чиекуркалнс, у железнодорожного переезда. Это лютеранская церковь Святого Креста, построенная в традициях национального романтизма в 1912 году по проекту архитектора Вильгельма Бокслафа и считающаяся редчайшим примером отражения стилевой концепции модерна в сакральном зодчестве.
А далее начинается интрига. Клаус стучит к пастору, тот его укрывает, и тут-то церковь — незаметно для невооруженного глаза — меняется. Перед зрителем предстает не церковь Святого Креста в Чиекуркалнсе, а церковь Святого Павла, что располагается в микрорайоне Гризинькалнс, в самом конце улицы Авоту (Родниковой).
У церкви богато украшенная алтарная часть, а сама она обладает высокими сводами, которые, скорее всего, приглянулись режиссеру Татьяне Михайловне Лиозновой и ее ассистентам.
Благодаря тому, что съемочной группе одна рижская церковь больше понравилась снаружи, а другая — изнутри, обе остались в истории советского кино. Получается, что в телесериале церковь одна, а в рижской действительности их две. Впрочем, такое нередко случается.
А помните легендарное: «Десять минут назад Штирлиц остановил машину. Он почувствовал, что засыпает за рулем…» Место — точнее, очень живописный пятачок в окружении красивой природы — тоже снималось в Латвии.
Это небольшой поселок Рамкалны, известный еще в советское время своими базами отдыха. Туда рижане регулярно ездили покататься на лыжах, поскольку Рамкалны отличались холмистой местностью.
Оригинальный мост над рекой Гауей, помнящий спящего Штирлица, увы, был перестроен в 2007 году, но окрестности остаются вполне узнаваемыми. Рядом с мостом находится деревянное здание кафе, любой посетитель которого может увидеть висящие на стенах вестибюля оригинальные фотографии, изображающие сон главного героя эпопеи.
Возвращаемся в Старую Ригу. Помимо явочной квартиры и птичьего магазина, о который мы уже рассказали, есть еще как минимум три места, которые фигурируют в замечательном фильме.
Одно из них — это участок улицы Мейстару между домом с черными кошками и министерством финансов Латвии. В середине пятой серии Штирлиц решается на встречу с Борманом. Она должна состояться у гостиницы Am Neuen Tor, роль которой сыграл известный рижский дом, украшенный скульптурными изображениями черных котов (впрочем, они в кадр не попадают).
Как говорит голос Ефима Копеляна за кадром: «Он специально выбрал это место. Здесь все просматривалось как на ладони».
Здание эпохи рижского модерна привлекает внимание рижан и гостей столицы, но мало кто вспоминает о том, что здесь съемочная группа Лиозновой смоделировала маленький участок нацистского Берлина.
Здание Минфина (по сценарию вместившее в себя Палеонтологический музей) было выстроено в нарочито монументальных формах в последние годы правления авторитарного лидера Карлиса Ульманиса, который старался подражать архитектурному канону гитлеровской Германии, за что, вероятно, приглянулся создателям «Семнадцати мгновений весны».
В этом кадре не обошлось без курьеза. Когда Отто фон Штирлиц в элегантной кепке и темных очках поднимается по ступенькам и заходит в Палеонтологический музей, на заднем плане можно отчетливо прочитать надпись на латышском языке — Remontu darbnīca, — которую, видимо, впопыхах забыли спрятать. Впрочем, факт присутствия латышского языка в столице Третьего рейха на финальном этапе войны приобретает особую историческую пикантность.
Эта надпись (заметьте, только на латышском, без перевода на русский — и это в годы жестокой «оккупации» и «русификации») является самым неоспоримым доказательством участия советской Риги в съемках великого фильма.
Кстати, на последних секундах шестой серии поздним вечером Штирлиц снова приходит на встречу с влиятельным рейхсляйтером, проходя между Большой и Малой гильдиями. Несмотря на поздний час, хорошо узнается высокое каменное ограждение у Малой гильдии.
Теперь пара слов о рижских местах, связанных с мужественной девушкой — радисткой Кэт (Екатериной Козловой). Роль клинического комплекса Charité, где у Кати случились преждевременные роды, во время которых она кричала по-русски «мама», в экстерьерах сыграла Первая городская больница Риги.
А в одиннадцатой серии радистка Кэт скрывается от вездесущих соглядатаев Мюллера, скитаясь с двумя младенцами (своим и Гельмута) по Берлину, который подвергался постоянным авиаударам. Она ищет надежное укрытие, где ее не могли бы достать рыскающие по городу гестаповцы.
Кстати, на заднем плане отчетливо виднеется силуэт Домского собора, от которого маршируют юные новобранцы из гитлерюгенда и пожилые ополченцы, мобилизованные в момент отчаяния нацистского руководства для обороны Берлина.
Их лица вылавливает камера, и мы как будто смотрим на этих пятнадцатилетних юношей и усталых шестидесятилетних мужей глазами радистки Кэт.
Справа — боковая стена резиденции Латвийского радио, а слева — дом со сфинксами XVIII века, которые тоже попадут в кадр. С минуты на минуту Кэт покажется в подворотне здания, относящегося, согласно табличке, к районному управлению НСДАП, а сзади будет мелькать фасад Малой гильдии. Потом она подождет, когда промаршируют ополченцы, и пересечет улицу Зиргу.
Наконец, заслуживает упоминания площадь Гердера недалеко от входа в Домский собор. Памятник выдающемуся немецкому фольклористу, писателю и просветителю Иоганну Готфриду Гердеру попадает в фильм (а как же иначе — памятник-то немецкий), правда, он со всех сторон плотно укрыт мешками с песком, служащими защитой от непрерывных бомбежек.
Штирлиц за рулем объезжает затор, рядом с ним — чудом спасенная радистка Кэт, а с другой стороны памятника открывается печальное зрелище: повсюду суетящиеся нацистские офицеры, а у военных грузовиков сестра милосердия ухаживает за ранеными, жестоко пострадавшими во время недавнего и далеко не последнего налета.
Штирлиц и Кэт задумчиво молчат, а в это время начинает плакать ребенок. Опасаясь, что их разоблачат эсэсовцы, Штирлиц разворачивает «Мерседес», и они уезжают по обходному пути.
Рижский след в истории фильма, ставшего одной из лучших военных драм о советском разведчике, многие годы и десятилетия проведшего за пределами Родины и внесшего немалый вклад в дело Великой Победы, на самом деле значителен. За каждым маленьким кадром может скрываться история конкретных рижан. Советуем всем пересмотреть эту замечательную киноэпопею и внимательнее присмотреться к рижским местам — оно того стоит.
