В последнее время резко обострились межгосударственные противоречия в различных регионах мира. Пылает Ближний Восток, ударами обменивались Индия с Пакистаном и Камбоджа с Таиландом, милитаристская риторика звучит от прибалтийских и молдавских прозападных политиков. С чем связано происходящее и какую роль в этих процессах играет администрация США? Где могут начаться новые конфликты? Как России реагировать на потенциальные угрозы? Об этом и многом другом — в интервью, которое для RuBaltic.Ru дал известный политолог-американист, заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ Высшая школа экономики, ведущий телепрограммы «Большая игра» Дмитрий Суслов.
— С момента прихода к власти в США новой администрации резко обострились конфликты, которые до этого были заморожены или находились в «вялотекущей» фазе: между Индией и Пакистаном, Израилем и Ираном, между Таиландом и Королевством Камбоджа. Существует ли какая-то связь между этими событиями и текущей внешней политикой США? В сети ширятся ироничные высказывания о том, что президент Дональд Трамп так хочет себе Нобелевскую премию, что сам провоцирует войны, чтобы потом пытаться их закончить.
— Я бы не стал ставить все эти конфликты в один ряд. У них различные причины, природа, характер. Конфликт, эскалация которого напрямую связана с приходом к власти Трампа, — это война на Ближнем Востоке. Смена администрации в США стала поводом для властей Израиля активизировать действия против ХАМАС, начать проводить политику, направленную на полное уничтожение Палестины. Появились известные трамповские планы по выселению арабского населения из Газы и по строительству на этом месте курорта. В отличие от администрации Джо Байдена, Трамп и его команда не оказывают на власти Израиля давление с призывами урегулировать ситуацию мирным путем.
Также результатом избрания Трампа стали прямая Ирано-изральская война и общее возрастание израильских агрессий против соседних стран. За последние два года Израиль атаковал Иран, Ирак, Сирию, Ливан, Йемен и, наконец, Катар. Причем в ряде случаев речь шла не о точечных ударах, а о полномасштабных войнах, как в Сирии и в Ливане. В Иране Израиль попытался добиться падения нынешнего политического режима, дестабилизировать внутриполитическую ситуацию в целом. И это все потому, что Трамп оказывает Израилю гораздо более масштабную поддержку, чем его предшественники, и нынешнее израильское руководство полагает, что, даже если США не поддерживают те или иные шаги Западного Иерусалима, отказать ему в поддержке они не смогут. Под давлением Нетаньяху и «ястребов» из числа членов Республиканской партии он приказал армии США самой поучаствовать в нанесении ударов по территории Ирана. Этот конфликт можно отнести к личным «заслугам» Трампа.
А вот у конфликта между Индией и Пакистаном природа совсем иная. Произошло обострение давних противоречий, причем, далеко не в первый раз. Другое дело, что Трамп попытался использовать эти события для усиления своего «миротворческого» имиджа. Но получилось это у него, мягко говоря, не очень. Он повел себя неумело и грубо, не поддержав в нужный момент Индию в ситуации, когда Пакистан наносил удары вглубь ее территории, а она очень сильно рассчитывала на содействие Вашингтона. Однако позиция Трампа, несмотря на многолетние стратегические отношения между Индией и Соединенными Штатами, оказалась не просто нейтральной, а даже склоняющейся в некоторой мере к позиции Пакистана.
Это внесло большой вклад в то, что американо-индийские отношения оказались в самой низкой точке за последние 35 лет.
Решение Трампа ввести против Индии дополнительные 25% пошлины за импорт российской нефти стало последней каплей.
Что же касается ситуации на Украине, то Трамп открыто сказал, что это не его война, и он хочет ее завершить. И он действительно предпринимает для этого большие усилия, примером чего стал российско-американский саммит на Аляске. Он также пытается позиционировать США как посредника в данном конфликте, а не лидера той стороны, против которой воюет Россия (в отличие от Байдена). Также, в отличие от Байдена, Трамп считает, что нанести России «стратегическое поражение» невозможно, а потому предыдущая политика США в отношении украинского конфликта была ошибочной. Но он при этом не желает безоговорочной капитуляции Киева.
— На постсоветском пространстве существуют точки, в которых сейчас, к счастью, нет войны, но есть силы, которые всеми силами нагнетают милитаристскую русофобскую истерию — республики Балтии, Молдова. Нет ли угрозы, что там в ближайшие месяцы может произойти нечто, напоминающее последние события в Южной Азии и на Ближнем Востоке?
— На территории Молдовы, к сожалению, действительно может произойти эскалация многолетнего конфликта. Нельзя полностью исключать, что Майя Санду захочет провести операцию по ликвидации ПМР, аналогичную действиям Саакашвили в отношении Южной Осетии в 2008-ом.
Однако нужно понимать, Санду пойдет на такое только при наличии поддержки со стороны Европы. А та еще не настолько осмелела и осознает всю плачевность последствий с учетом наличия на берегах Днестра российского контингента. Операция против Приднестровья станет автоматическим объявлением войны России со всеми вытекающими последствиями. При этом, у самой Санду внутри Молдовы поддержки нет. Большинство населения страны, проживающего на ее территории, на последних выборах проголосовало против Санду и ее евтроинтеграционных планов. Выиграть в избирательной гонке она смогла исключительно за счет голосов молдаван на Западе в условиях, когда диаспора в России была отсечена от участия в выборах из-за отказа официального Кишинева открыть участки в большинстве российских регионов. С таким отношением со стороны сограждан военная авантюра может плохо закончиться для Санду лично.
Но если в молдавской ситуации с учетом нынешнего положения существует хотя бы гипотетическая возможность эскалации, то прибалтийские режимы прекрасно осознают, что для них такого рода агрессивные поползновения завершатся быстрым военным разгромом и исчезновением с политической карты мира. И, если они сами попытаются что-то сделать, пойдут на явную провокацию, крайне сомнительно, чтобы США стали их защищать, вступая в прямую войну с Россией. Поэтому в Прибалтике в ближайшем будущем все, скорее всего, будет ограничиваться нагнетанием обстановки в публичной плоскости. Единственное с чем связан реальный риск военной эскалации — это ввод «потешных» контингентов балтийских республик на Украину. В этом случае они, конечно, станут первоочередной целью для российских ударов. Но я очень сомневаюсь в том, что Европа без поддержки США решится на такой шаг, а Соединенные Штаты, судя по последним событиям, на подобную эскалацию не настроены.
— Какой, по вашему мнению, в ближайшей перспективе будет курс Вашингтона на украинском направлении? Стоит ли ожидать каких-либо резких движений Трампа, направленных на эскалацию конфликта?
— Не думаю, что в обозримом будущем что-то радикально изменится. Сейчас происходит постепенное самоустранение Трампа от украинской ситуации на фоне бесперспективности переговорного процесса, связанной с нежеланием Зеленского вместе с европейцами совершать реальные шаги на пути к деэскалации. Киев и Брюссель категорически отвергают предложения России по таким ключевым вопросам, как гарантии безопасности для РФ, фиксация территориальных изменений, обеспечение прав русскоязычного населения.
Они нацелены на усиление первопричин конфликта, и именно поэтому настаивают на превращении послевоенной Украины в «стального дикобраза» за счет западной поддержки и на размещении на ее территории западных контингентов.
Даже вне НАТО Украина, по их мнению, должна оставаться военным тараном Запада против России, источником перманентной и острой военной опасности. Пока они придерживаются такого курса, Киев способен продолжать воевать, а США не в состоянии заставить Европу и Украину от этой политики отказаться, война будет продолжаться.
Трамп в этой ситуации может сказать, что сделал все возможное, но стороны все равно не могут прийти к консенсусу, и поэтому он оставит все, как есть. Вряд ли он перестанет передавать Киеву разведданные и продавать оружие, но при этом крайне сомнительно, чтобы США продолжили наращивать давление на Россию, в том числе, санкционное. Нежелание Трампа вводить новые меры против России и ее ключевых партнеров до тех пор, пока ЕС не введет 100% пошлины против Китая и Индии (чего, конечно же, не произойдет), это доказывает.
В дальнейшем личная вовлеченность Трампа в украинский вопрос может вырасти только в случае серьезных изменений в ситуации на поле боя — например, если произойдет обвал фронта. В этом случае он, вероятно, снова попытается выступить в роли миротворца и преподнести мирное урегулирование на российских условиях как свою личную победу и «спасение» Украины от полного разгрома, сохранение ее государственности и независимости.
— Какое место во внешней политике США на сегодняшний день занимают страны Балтии? Представляют ли они хоть какой-то интерес для администрации Трампа?
— Страны Балтии занимают, простите, роль самых мелких шавок в псарне, которую содержит Трамп. Ярким свидетельствам того, как Трамп относится к своим европейским «союзникам» стала недавняя встреча в Вашингтоне, куда группа евроходоков прибыла вместе с Зеленским. Мало того, что Трамп общался с ними, как начальник с подчиненными, так он еще и прерывал встречу, чтобы позвонить Владимиру Путину. Подобное отношение в совокупности с требованиями по расходам на НАТО и условиями торговой сделки с ЕС, свидетельствует о том, что Трамп в принципе не видит в европейских странах равноправных партнеров. А касательно конкретно лидеров балтийских республик, то у меня нет уверенности, что Трамп вообще подозревает об их существовании. В процентном отношении от своего ВВП эти страны тратят на нужды НАТО даже больше других западных государств, однако в абсолютных величинах их вклад — просто мизерный. В силу своих размеров они не могут рассматриваться в качестве преференционных рынков для американского ВПК.
Трамп четко ранжирует другие государства. Россию и Китай, несмотря на соперничество с ними, он считает великими державами и готов разговаривать с их лидерами на равных. А персоны вроде Кайи Каллас, вещающие о том, что Европа должна перехватить у США лидерство в западном мире, вряд ли вызывают у него что-то кроме раздражения. Но это — в ее общеевропейском амплуа. Вопросами государств вроде Эстонии, Латвии и Литвы сам Трамп в принципе заниматься не будет. Это находится в его администрации в ведении рядовых исполнителей.
— Какой внешнеполитической линии стоит придерживаться в ближайшем будущем России, чтобы «профилактировать» потенциальное начало новых вооруженных конфликтов на постсоветском пространстве?
— России следует побеждать на поле боя в ходе СВО. Это лучшее средство от любых возможных эскалаций. А параллельно нужно вести конструктивный диалог с США, осознавая, что главный предмет российско-американского противостояния находится именно в Европе.
Европейские центры отчаянно пытаются повысить градус конфронтации, понимая, что перенос интересов Вашингтона с Атлантики на Тихий океан, лишит их поддержки Соединенных Штатов. Они продолжают антироссийские провокации, рассчитывая, что останутся у США в центре внимания.
В отношениях с Европой нам целесообразно применять метод «кнута и пряника» — с одной стороны говорить о неизбежности жесткого ответа, в том числе, ядерного, на любые военные удары по территории России с их стороны (в случае, например, если Киев будет бить их или произведенными совместно с ними ракетами по важным объектам внутри России, или если европейцы таки решатся на размещение своих войск на территории Украины, а после их уничтожения захотят как-то ответить). С другой стороны, необходимо публично заявлять о нежелании вторгаться в какие-либо европейские страны и о готовности к деэскалации. Необходимо донести до европейских обывателей, что Россия не имеет к ним никаких претензий и не желает с ними ничего делить, но безответственные действия Брюсселя могут иметь самые печальные последствия.
Красной линией должны стать любые попытки превратить Украину в часть западного блока. Для общего спокойствия она должна стать демилитаризованным нейтральным буфером между Россией и Западом. Это создаст хорошую основу уже для российско-европейских разговоров о будущем европейской безопасности и управлении конфронтацией, а то и о выходе из нее.
