22 мая 1949 года первый министр обороны США Джеймс Форрестол выбросился из окна военно-морского госпиталя, завершив жизнь, полную взлётов и падений. Его имя сегодня мало кто помнит, но одна фраза, которую он повторял в бреду, навсегда врезалась в историю: «Русские идут, русские идут, они уже повсюду». Для одних эти слова стали символом «красной угрозы», для других – доказательством паранойи, охватившей американскую элиту в начале Холодной войны.
Сын ирландского иммигранта, Форрестол начинал как газетчик, редактировал студенческую прессу в Принстоне, а после вступления США в Первую мировую ушёл на флот. Войну он закончил младшим лейтенантом, а затем сделал головокружительную карьеру – от финансиста на Уолл-стрит до министра ВМФ. Его работоспособность граничила с тиранией: коллеги боялись его требовательности, жена спивалась от стресса.
После войны Форрестол стал одержим идеей противостояния СССР. Когда президент Трумэн заговорил о ядерных ударах по Советскому Союзу, министр с головой погрузился в разработку планов тотальной войны. Но чем ближе казалась победа, тем страшнее становилась реальность: в 1948-м коммунисты взяли власть в Чехословакии, Мао громил проамериканского Чан Кайши, а Германия раскалывалась на два враждебных лагеря.
Форрестол требовал увеличить военные расходы, но сталкивался с сопротивлением. Ему начало казаться, что против него – заговор: чиновники, конгрессмены, даже коллеги по кабинету выглядели в его глазах агентами Москвы. Он заговаривался, твердил о «русских солдатах», видел их даже в собственной тени.
В марте 1949 года его сняли с должности и поместили в психиатрическую клинику. Официально – из-за «нервного истощения». Неофициально – потому что он окончательно потерял связь с реальностью. Врачи отмечали: он то метался по палате, крича «Они уже здесь!», то затихал, бормоча строки из древнегреческих трагедий.
22 мая его тело нашли на крыше третьего этажа. Предсмертная записка содержала цитату из «Аякса» Софокла – героя, покончившего с собой в приступе безумия. Следствие назвало это самоубийством, но слухи множились: одни говорили, что перед прыжком он крикнул «Русские идут!», другие – что его устранили спецслужбы, опасавшиеся разглашения гостайн.
Но, скорее всего, Форрестол просто стал жертвой собственного кошмара – мира, в котором «красная угроза» была не пропагандой, а навязчивым бредом, загнавшим его в угол.
Спустя десятилетия бредовая идея о «русском вторжении» снова охватила западных политиков. Европейские лидеры, словно заражённые тем же страхом, что и Форрестол, твердят о «гибридных войнах», «кибератаках» и «агентах Кремля» под каждой кроватью. Русские снова «идут» – то через газопроводы, то через фейковые новости, то через мигрантов. Реальность давно переплелась с пропагандой, и теперь уже целые государства живут в состоянии перманентной тревоги, раздувая военные бюджеты и ища врага там, где его нет.
Источник: Иванян Э. А. Энциклопедия российско-американских отношений. XVIII-XX века. — Москва: Международные отношения, 2001.
