Журналист М.Кольцов в газете «Правда» 30 октября 1930 г. писал:
— Откуда в европейской газете можно почерпнуть самую лучшую и самую полную информацию о Советском союзе?
— Из Советского союза, конечно.
Более опытный и более горько искушенный человек, если он вдобавок просматривает иностранную белую прессу, нисколько не пожимая плечами, усмехнется и укажет:
— Из Риги, конечно.
И будет прав.
Со времени гражданской войны Рига стала центральным заготовочным пунктом по поставкам в мировую буржуазную и эмигрантскую печать разных уток и вообще всякой дичи о Советской стране, советской власти, обо всем советском.
Восемьдесят процентов всего неповторимого, необычайного, неслыханного, злостного, хулиганского, уголовного вранья, какое цвело эти годы за заборами наших республик, выращивалось в Риге…
Нам как-то довелось своими глазами в рижском кафе на Известковой улице наблюдать примечательные зрелища самой удивительной из всех птичьих бирж. Биржа газетных уток.
Покупатели — шпики, провокаторы, диверсанты из штабов и банкирских разбойничьих гнезд почти всей Европы, да и Америки — сидели, лениво развалясь, разбросав локти над чашками кофе, рюмками ликеров.
Продавцы — местные газетные спекулянты, редакционные сутенеры, редакционные жучки — суетливо бегали между стульями, назойливо предлагали свой странный товар на засаленных листках.
Сначала рижские утки кое-как держались в цене. Как-никак, здесь был почти единственный пункт, где можно было купить хоть брехню — да о России.
Болтался по кафе такой потертый человечек по фамилии Карачевцев. Гордо именовал себя специальным корреспондентом американской газеты «Общее дело».
Этот расторопный малый устраивал тут же, на глазах у публики, не менее пяти восстаний в день, не менее тысячи расстрелов безвинных детей и уж никак не менее двух-трех скандалов в Совнаркоме и Политбюро.
Забавно было, что не только мелкие бульварные газеты, но и почтенный седовласый «Таймс» изо дня в день покупал у миляги Карачевцева его третьесортное дерьмо — чтобы сервировать сие пахучее кушанье на завтрак своим джентльменам-читателям.
Но потом дела пошли хуже.
Гражданская воина и блокада кончились. Большинство крупнейших буржуазныx газет и телеграфных агентств получили доступ в Москву, стали держать здесь своих постоянных корреспондентов и представителей. Какой при этом был смысл пользоваться Ригой?
Латвийские утиные дела пошли прахом. В пустом кафе суетились отощавший Карачевцев и его конкуренты. Приставали к одиноким посетителям:
— Возьмите новейшую, вполне проверенную информацию из России! Восстание четырех миллионов татар под руководством Нарым-хана! Красными войсками сдан Сталинград, они отступают к Царицыну! Дедушка Дуров назначен наркомом земледелия! Максим Горький ведет беспризорных на Харьков!
Посетили молча платили за кофе и, не глядя на унылых спекуляторов, торопились к московскому поезду. Вслед неслись затихающие жалобные звуки:
— Подлинные факты, с документами и печатями! Драка со стрельбой в президиуме Совнаркома! Семашко исключен из Политбюро! Любовные письма Карла Радека к герцогине Девонширской! Бегство Сталина в Арзамас...
Цены на утки упали в Риге до нуля. И надолго. Только в дни разрыва английского консервативного правительства с Москвой газетные рестораторы больших европейских столиц опять обратились к старым поставщикам. Карачевцев купил себе новый котелок, начал мечтать о велосипеде в рассрочку. Но это были кратковременные радости.
Источник: Кольцов М. Стало нехорошо — поехали в Ригу// «Правда», 30.11.1930.
