В ходе Великой Отечественной войне тысячи советских детей были насильственно угнаны на Запад. Многие из них оказались в оккупированной Латвии, где они зачастую оказывались в роли рабов. Приводим на Ваш суд воспоминания тех, кому удалось пережить это страшное время.
БРАДИНСКАЯ Галина Ивановна (девичья фамилия – Лукашевич), 1934 г., Ленинград
Помню, летом 1942 года меня с братом Толей отдали в батраки в Зилупе на хутор пасти коров. Хозяйка оказалась очень жадной и злой. У нее было двое детей нашего возраста. В комнаты нам строго было запрещено заходить, и мы ночевали в сенях на домотканой дорожке. Она морила нас голодом, за все лето не дала стакана молока. Молоко каждый день в больших бидонах возили в город на продажу.
Довели нас до того, что мы у свиней воровали картошку в мундире и ели ее в туалете, за что брат был зверски избит, когда хозяйский сын подсмотрел за ним (он нес две картошины от свинарника).
Однажды к хозяйке пришли друзья, и она начала им жаловаться, что немцы дали ей плохих батраков, сколько их ни корми, им все мало, и бросила нам несколько драников (картофельных блинов) прямо на пол.
Когда брат подобрал эти блины, хозяйка стала смеяться, вот, мол, видите, какие они голодные. Но ее друзья не смеялись и промолчали...
МАКСИМЕНКО Борис Викторович, 1934 г., Псковская область
С началом войны и захватом нашей области и деревни фашистами начались наши беды. Нас начали грабить и притеснять, а потом, когда появились в нашем районе партизаны (это было в начале 1943 г.), нас вообще выгнали из деревни и отправили в Саласпилсский лагерь. Наша деревня была сожжена дотла. В лагере нас с братом, которому шел 5 год, а мне было восемь лет, разлучили с матерью. Мать была отправлена на работы, а мы оставлены в лагере.
Потом нас решили продать латышам из близлежащих деревень. Брат был слишком мал, он не мог работать по хозяйству. Меня же продали. Хозяин со мной обращался, как со своей собакой. Летом я пас коров, а зимой был за няньку, хотя мне самому нужна была нянька. Вот так прошло мое детство.
Брата взяла к себе в Ригу одна старушка, так как она хорошо понимала, чьи это были дети, которые выдавались за жертвы партизан. Часто пожилые женщины забирали маленьких детей и фактически спасали им жизнь, дав хлеб и крышу над головой.
ИЛЯХИНА Эльвира Михайловна (девичья фамилия - Стамбровская), 1932 г., Витебская область
23 февраля 1943 года вместе с семьей: мамой, сестрой Надеждой, 73-летней бабушкой были выгнаны из своей деревни, нас продержали в сарае деревни Сушки, где чудом избежали сожжения, так как расквартированные в селе власовцы взбунтовались, узнав, что немцы собираются жечь белорусских детей и женщин. Тогда нас повели на станцию в Бигосово, а затем в товарных вагонах привезли в Саласпилс.
Мне было 11 лет, и я хорошо помню первые дни в лагере. Особенно карантин, когда после ледяного душа нас всех — детей, женщин и мужчин — раздетыми провели по морозу через всю территорию и оставили голыми на несколько дней в бараке
Однажды вечером мою маму — совершенно здоровую тридцатишестилетнюю женщину — неожиданно забрали в лагерную больницу, а вернулась она оттуда уже инвалидом.
Нас всех разлучили. Маму летом 1945 года вместе с другими женщинами увезли из лагеря на работу в Ригу, на фабрику «Ригас мануфактура». А старшая сестра Надя, после того как была вывезена из концлагеря, отбыла пастушью повинность на хуторе Смилгас в Рембатской волости, позже прошла еще несколько германских концлагерей, волей случая оказалась на этой же фабрике и тоже отдала ей 29 лет своей жизни.
Летом 1943 года меня через посредничество Троице-Сергиевского женского монастыря из лагеря отдали на работы к хозяевам на хутор Драгуны Икшкильской волости. За день от хозяйки Эмилии Плуме слышала всего лишь несколько фраз: «Вставай!», «Иди доить!», «Гони коров домой!», «В поле!»... Однажды осенью за мной пришла мама. Боже мой, какое это было счастье!..
Источник: Тимощенко Л. Дети и война. — Даугавпилс: 1999.
