Еще в 1710 г. территория Эстляндии и Лифляндии, доставшаяся России в результате Северной войны, получила от Петра I особые привилегии как плату за лояльность российской власти. Привилегии эти касались, во-первых, прав немецкого рыцарства — гораздо более широких, нежели у российского дворянства даже в более поздние времена, и, во-вторых, лютеранской церкви, которой гарантировалось сохранение статус-кво на этой территории. После разделов Польши в течение 70–90-х годов XVIII века Остзейский край пополнился Курландией, а также Латгалией.
Население последней, в отличие от остальных прибалтийских губернией, исповедовало католичество, а регион в целом проигрывал в уровне экономического развития, что в дальнейшем определило для него роль «задворок» сначала Лифляндии, а потом и Латвии.
Католиками были и литовцы, проживавшие на бывшей территории Польско-Литовского государства, отошедшей в результате разделов Польши России. Польское дворянство, в отличие от балтийских немцев, не использовалось столь широкими привилегиями, хотя имперская власть стремилась найти компромисс с польской элитой и привлечь ее на свою сторону.
Представители титульных этносов — латыши, эстонцы и литовцы — принадлежали почти исключительно к податному сословию, прежде всего к крестьянству, и в силу своего положения привилегиями не пользовались, за исключением права исповедовать свою религию (лютеранство и католичество) и говорить на родном языке.
Политика русификации прибалтийских и польских губерний началась позднее, в 1860-е годы, и особенно усилилась в царствование Александра III. Однако результаты этой политики были довольно скромными и не привели ни к засилью православия, ни к вытеснению титульных языков русским.
Сохранение позиций лютеранской церкви, заботящейся о просвещении паствы, способствовало быстрому росту уровня грамотности титульного населения: уже к 1800 г. латыши и эстонцы имели широкую сеть начальных школ на родном языке, а в конце XIX в. доля умеющих читать достигла среди эстонцев 94%, а среди латышей — 85% — самые высокие показатели по Российской империи.
«Отличились» эстонские и латышские крестьяне и в плане обретения личных свобод, хотя в данном случае свободы эти являлись не результатом собственных усилий, а были дарованы российской властью. Освобождение крестьян Остзейского края от крепостной зависимости произошло на четыре десятилетия раньше, чем в России, в 1816–1819 гг.: Александр I сделал тогда прибалтийские губернии своеобразным экспериментальным полем для своих реформаторских проектов. Литовские крестьяне получили свободу вместе со всеми — в 1861 г. (за исключением литовцев Сувалкской губернии, освобожденных от крепостной зависимости без земли еще в 1807 г.).
Источник: Зубкова Е.Ю. Прибалтика и Кремль. – М.: РОССПЭН, 2008. – 351с
