22 марта 1943 г. белорусская деревня Хатынь была уничтожена нацистскими карателями и их украинскими и польскими пособниками. 149 жителей, включая 75 детей, были сожжены заживо или расстреляны.
Представляем на ваш суд протокол допроса украинского полицая И.Д. Петричука, который служил в 118-й батальоне шуцманшафта, уничтожившем Хатынь вместе с ее жителями:
Из протокола допроса свидетеля И.Д. Петричука
г. Гродно, 31 мая 1973 г.
[...] В частности, я припоминаю карательную операцию, во время которой была уничтожена одна деревня вместе с ее жителями в Плещеницком районе Минской области. Названия деревни я не помню. Возможно, что и ранее не знал, как она называлась. В этой операции приходилось участвовать и лично мне. По времени операция происходила в один день. Было это примерно в марте 1943 года, вскоре после того, как наш взвод третьей роты переехал из Логойска в Плещеницы [...]
[...] Когда мы заходили лесом, чтобы оцепить деревню, то в это время другие каратели нашего батальона открыли огонь по деревне из пулеметов и минометов. Были ли в деревне партизаны и убегал ли кто-либо из деревни, когда каратели открыли по ней огонь, я не видел.
Деревня была небольшой, с одной улицей. Дома были разбросаны. В оцеплении я находился со своим отделением примерно в 60 метрах от края деревни. Когда деревня была окружена, то я видел с поста оцепления, как в саму деревню пошли многие каратели 118-го батальона и из подразделения эсэсовцев. Пошли в деревню как командиры, так и многие рядовые полицейские нашего батальона [...]
Видел я также, как в деревню катили станковый пулемет из первой роты. Кто конкретно из карателей катил этот пулемет в деревню, сейчас не помню. Вскоре находившиеся там каратели стали сгонять всех жителей деревни в одно место на улице. Сгоняли всех, кто был дома, в том числе женщин, детей и стариков. Потом собранных людей каратели загнали в сарай и заперли там.
Сарай этот находился примерно на середине деревни. К сараю был подкачен кем-то из карателей первой роты станковый пулемет. Находились в то время у сарая Смовский, Кернер, Винницкий, Нарядько, Герман, Лукович, Лакуста, Катрюк, Думыч и другие. Видел я также в числе этих карателей и полицейского из первой роты Кнапа. Находились у сарая и эсэсовцы в зеленых шинелях. Близко к сараю я лично не подходил, так как не имел на это разрешения. Мне и моему отделению было приказано находиться на посту оцепления, и я не мог уходить с поста.
Расстояние от моего поста до сарая, в который загонялись мирные люди, было примерно 250 метров. Находившимися там карателями и был открыт по сараю с людьми огонь. Помню, что по сараю велась стрельба из станкового пулемета длинными очередями. Раздавались как будто и взрывы гранат у сарая или дальше сарая в деревне. Почти одновременно, как была открыта стрельба, загорелся сарай с людьми.
Обреченные на гибель люди стали кричать. Крики разносились по всей деревне, крики, крики, крики… Каратели, не прекращая огня из пулемета, расстреливали людей в сарае. Возможно, стреляли по сараю с людьми каратели и из другого оружия, но из-за очередей станкового пулемета трудно было мне определить.
Когда люди были расстреляны и сожжены вместе с сараем, то каратели нашего батальона и эсэсовцы занялись грабежом имущества. Погрузив на подводы награбленное имущество, перед отъездом каратели подожгли все дома и надворные постройки. Кто из карателей поджигал дома, я сейчас не помню.
На посту оцепления я находился до того времени, когда была подожжена вся деревня и все каратели собрались к отъезду. Перед моим отделением стояла задача не выпускать никого из деревни на своем участке оцепления и не допускать проникновения партизан в деревню. На участке моего отделения из деревни никто не бежал. Не наступали и партизаны на деревню в том направлении [...]
[...] Когда возвратились в этот день в Плещеницы, то командир взвода роты Гнатенко Дмитрий и кто-то еще из полицейских первой роты, находившиеся у места расстрела людей, рассказывали мне и другим сослуживцам, что по сараю с людьми стреляли обер-лейтенант Герман, Лакуста, Катрюк, переводчик Лукович и некоторые другие каратели из 118-го батальона и из подразделения эсэсовцев.
Они также рассказывали, что командир батальона Смовский расстрелял из пистолета ребенка пяти-шестилетнего возраста, который вылез из горящего сарая из-под ворот и пытался бежать. Это я хорошо помню.
Сколько всего людей было уничтожено в этой деревне, я не могу сказать, так как, пожалуй, никто из карателей не занимался подсчетами своих жертв. Видел, что в сарай сгоняли каратели большое количество людей, в том числе женщин и детей. Как называлась деревня, я не могу вспомнить. Был я в ней только один раз, во время этой операции. Помню, что находилась она в 5–7 километрах от шоссейной дороги Плещеницы – Логойск и деревни Губы в восточном направлении [...]
ЦА КГБ РБ. Арх. уг. д. № 26613. Т. 11. Л. 133–138. Заверенная копия.
Источник: Хатынь. Трагедия и память. — Мн.: НАРБ, 2009