Контекст

Что случилось с пожарными, первыми приехавшими тушить Чернобыльскую АЭС после взрыва

Людмила Игнатенко, вдова Героя Светского Союза Василия Игнатенко, одного из пожарных, первыми тушивших радиоактивное пламя на Чернобыльской АЭС. Многие из них умерли от острой лучевой болезни.

Сколько раз потом бессонными ночами приходила ей в голову мысль: случись авария на несколько часов позже, Василий остался бы жив — у него была увольнительная с 4 утра 26 апреля, собирались ехать к его родителям, сажать картошку. Но все случилось, как случилось. В 1 час 23 минуты ночи на Чернобыльской АЭС произошел взрыв. Пожарных вызвали как на обычный пожар: не дав дозиметров, респираторов и спецодежды. «Ложись спать, я разбужу тебя, когда вернусь!» — крикнул ей Василий. Он, конечно, не вернулся.

...К семи утра она нашла его в больнице — распухшего, с заплывшими глазами, с непрекращающейся рвотой. Сказали, что нужно много молока, и Людмила с Таней Кибенок, женой пожарного, бывшего в одном с Василием наряде, на машине помчались по соседним селам. Вернувшись, они не узнали город: вводились войска, перестали ходить поезда и электрички, вдоль дороги выстроились в ряд автобусы для эвакуации. Странно и страшно видеть на кинопленках того времени, засвечивавшихся белыми вспышками радиации, военных в наглухо застегнутой спецодежде с респираторами и в противогазах, словно пришельцы из другого мира, бродящих среди мирных жителей Припяти.

28  апреля пожарных, ничего не объясняя их родственникам, спецрейсом отправили в Москву в шестую радиологическую больницу. Людмила помчалась за ними. Без специального пропуска туда нельзя было войти, но деньги, данные вахтеру, открыли перед ней двери. Она добралась до кабинета заведующей отделением Ангелины Гуськовой и каким-то чудом, единственная из всех жен, уговорила ту выписать пропуск для пребывания в больнице с 9 утра до 9 вечера. «У вас есть дети?» — спросила Гуськова. Людмила нутром почуяла — нужно соврать. «Да, мальчик и девочка». «Ну тогда вы больше не будете рожать. Хорошо, я пущу вас к нему».

...Людмила не поверила своим глазам: эта мирная картина была из других времен — ребята сидели на кровати, играли в карты и смеялись. Даже отеков на лице не осталось. Правда, Гуськова сказала: «Полностью поражена нервная система и костный мозг». «Ну что ж, будет немножко нервным», — подумала Людмила. Что мы тогда знали?

«Ребята, я пропал! И тут нашла», — воскликнул Василий, но не мог скрыть нотки гордости и благодарности. Когда все вышли, они обнялись и поцеловались, хотя Людмилу строжайшим образом предупредили — к нему нельзя прикасаться. «Обойдется», — думала она.

Жила она у своих знакомых. Каждый день с утра — на базар, потом сварить бульон на шестерых и с шестью пол-литровыми банками через всю Москву бежать в больницу. Купила им зубную пасту, полотенца, щетки, мыло — у ребят ничего не было. Она не знала, что клиника течения лучевой болезни всего 14 дней. Страшных дней.

«Ну вот мы и приехали в Москву», — сказал Василий. Он уже лежал в отдельной палате. Через три дня ей разрешили жить в гостинице для медработников на территории больницы. «Тут же ничего нет, как я буду готовить?» — сказала Людмила. «А вам уже не нужно готовить, их желудки больше не принимают пищу».

Василий менялся каждую минуту: цвет лица то синий, то бурый, то серый. Все тело трескалось и кровило, во рту, на щеке, на языке появились язвы. Он еще бодрился: 1 мая достал из-под подушки три гвоздики (попросил нянечку купить) и протянул Людмиле. Это были последние, подаренные им цветы. Обнял ее и они вместе смотрели из окна салют, как когда-то мечтали — салют в Москве...

3 мая он уже не мог подняться. Она пыталась ему помочь, на ее руках оставалась его кровь и кожа. Она делала все: сажала его, перестилала постель, ставила градусник, выносила судно. И как губка впитывала в себя радиацию.

Василию пересадили костный мозг его сестры, но это не помогло. Он буквально распадался на куски. Лежал теперь в барокамере, за прозрачной пленкой, куда входить не разрешалось. Но она научилась пробираться к нему, он ее постоянно звал: «Люся, Люсенька».

Ребята начали умирать. Умер Тищура. Умер Титенок. Ей говорили: «Вася получил 1600 рентген, а смертельная доза — 400. Ты сидишь около реактора». Она не могла его оставить, почти не спала — ни днем, ни ночью. Постригла, потому что волосы стали падать клочьями. Плоть отделялась от костей. Он захлебывался своими внутренностями — куски легких, печени выходили через рот. Людмила оборачивала руку бинтом и выгребала все это из его гортани — чтобы мог дышать. «Иди к окну, посмотри на салют хоть ты», — шептал он 9 мая. «Красиво?». «Красиво», — ответила она, не видя ничего за пеленой слез.

Василий Игнатенко умер 13 мая, когда она впервые оставила его, уступив просьбе Тани Кибенок присутствовать на похоронах ее мужа. Когда узнала, что опоздала, и что он звал ее перед смертью, кричала страшно, по-звериному, на всю больницу. К ней боялись подойти.

Судьба первых 10-ти пожарных — ликвидаторов на Чернобыльской АЭС.
Судьба первых 10-ти пожарных — ликвидаторов на Чернобыльской АЭС.

Источник:  оригинальная статья

Читайте также
20 апреля 2021
На Витебском направлении советские части выбили немцев из очередной деревни; идя среди разрушенных домов, разведчик Евгений Черепанов заметил, что у немецкого блиндажа чуть поодаль стоят солдаты. Далее — его рассказ
14 апреля 2021
Во время форсирования Немана он переправлялся вплавь вместе со своим полком. Переправлялся, сняв одежду, чтобы на берегу воевать в сухом. Рядом с подполковником разорвался снаряд. Одежда пошла ко дну.
19 апреля 2021
 Никонов молчал. Его зверски били, кололи штыками, но он молчал. Обозленные стойкостью советского моряка, нацисты привязали Никонова к дереву и разожгли под ним костер. Но и эта чудовищная пытка не сломила мужества Никонова.
21 апреля 2021
Я вот когда была во Львове, так там погибло наших больше, чем за войну, и все от этих бандеровцев! Все время эти похороны, похороны. Даже ночью идут по улице и убивают, они знают уже. Похороны, похороны…