Кто в кого будет стрелять, когда в Латвию войдут русские танки? Встанут ли прибалты на защиту своих государств от путинской агрессии? Подобные вопросы часто звучат от милитаристов официальной Риги. Между тем опросы показывают, что большая часть латвийцев не станет сопротивляться внешнему вторжению. Их эстонские и литовские соседи в этом вопросе настроены более патриотично.
Более половины латвийцев не готовы защищать собственное государство. Лишь 40% жителей будут при необходимости с оружием в руках оборонять Латвию, свидетельствуют данные опроса, проведённого центром изучения общественного мнения SKDS по заказу Министерства обороны. 37% опрошенных, в свою очередь, заявили, что в случае вооружённого конфликта и вовсе покинут страну.
Если разложить респондентов на социально-демографические группы, видно, что наибольший патриотизм – готовность остаться и защищать Латвию – демонстрируют мужчины, жители 46 лет и старше, опрашиваемые с начальным или средним образованием, лица, в семье которых в качестве разговорного используется латышский язык, безработные, жители Рижского округа, Видземе или Земгале, население сельских областей.
Об отъезде из Латвии в случае вооружённого конфликта чаще других социально-демографических групп говорили женщины, респонденты в возрасте от 17 до 45 лет, опрашиваемые с высшим образованием, жители, в семье которых говорят по-русски, работающие, участники исследования, имеющие низкие доходы, жители Латгалии.
Неприятные результаты для официальной Риги.
Лишь менее половины населения готово защищать страну от внешнего агрессора.
И это при последовательной государственной политике по взращиванию патриотизма, укреплению и популяризации Земессардзе (латвийская добровольная вооружённая организация – ред.). Да и покинуть отчизну в случае конфликта собираются, в первую очередь, наиболее молодые, образованные и мобильные латвийцы. В бой пойдут одни старики.
Конечно, наименьшее чувство причастности к современной Латвии ощущает русскоязычное население, в особенности та его часть, которая ограничена в основных гражданских правах. И хотя неграждане лишены возможности служить в вооружённых силах республики, они, гипотетически, могут быть наделены какими-либо обязательствами – например, помогать армии и производству в отдельных вопросах. Но вот захочется ли этим людям отдавать свои жизни за государство, сделавшее из них латвийцев второго сорта, – большой вопрос.
Но проблема не только в русских. Сам проект нового латвийского государства за годы независимости неоднократно демонстрировал свою несостоятельность: только за последние 10 лет из страны по экономическим мотивам эмигрировало порядка 300 тыс. человек. Откуда тут взяться патриотизму?
Сегодня латвийцы в целом слабо связывают свою судьбу с судьбой государства, о чём свидетельствует ещё один опрос SKDS двухлетней давности. «Если бы без ограничений можно было бы жить где угодно, остались бы вы в Латвии?», – интересовались социологи. Лишь 34,7% предпочли Родину заморским далям.
Да и вовсе не российскую агрессию смирный латвийский обыватель видит главным риском национальной безопасности. В качестве наиболее актуальной угрозы более половины (55%) жителей Латвии называют экономический кризис. Сравнительно реже говорится про военные вызовы (37%), мифами о которых официальная Рига с усердием накачивает собственных подданных последние годы. Следом в иерархии латвийских страхов идут преступность (34%) и наркомания (33%).
А что же соседи: литовцы и эстонцы? Соседи оказались патриотичнее.
Только каждый пятый эстонец покинет страну в случае нападения врага, свидетельствуют данные предприятия по проведению маркетинговых исследований Turu-uuringute AS.
Основные тенденции, однако, схожи с латвийскими: наименее патриотичными оказались молодые люди в возрасте до 39 лет (готов уехать каждый третий) и лица «не титульной нации». 62% эстонцев и 42% русскоязычных готовы с оружием в руках защищать страну.
Среди литовцев таких оказалось 57%. Треть опрошенных, в свою очередь, затрудняются сказать, готовы ли встать под ружьё в случае внешней агрессии, показывают прошлогодние замеры Института международных отношений и политических наук Вильнюсского университета. Формальный патриотизм в республике достиг практически тех же показателей, которые наблюдались перед развалом СССР в 1990 году (61%).
Почему формальный? Как показывает практика, бравые возгласы зачастую разнятся с делом. Параллельно с пафосными разговорами о защите государства и «ростом патриотизма» происходит и другой процесс: массовая эмиграция за рубеж молодых литовцев, бегущих от вернувшейся армейской повинности. Так, отъезд из страны в 2015 году (год восстановления призыва) декларировали на четверть больше граждан, чем годом ранее. «Нужно сказать открыто – и не бояться это сказать, – что число эмигрирующих сильно увеличилось, особенно в апреле и в другие месяцы, когда начался призыв в армию Литвы. Я считаю, что это очень сильно повлияло на молодёжь; некоторые всё же, видимо, так решили и подумали, что определённый период времени лучше поработать за рубежом», – признавался в интервью Литовскому радио премьер-министр Альгирдас Буткявичюс. 92% молодых людей во время первого призыва проигнорировали повестки. Такой вот патриотизм по-литовски.
