За последнее время ряд политических сил в Эстонии прошел через раскол, внезапную смену руководства и изгнание ярких политиков из-за несогласия с «линией партии».
Политический ландшафт Эстонии не отличается стабильностью и непоколебимостью. Собственно, сама расстановка сил в конфигурации правительство/оппозиция курьезна.
В оппозиции правительству находятся около 74 процентов населения Эстонии, в то время как реформисты и Esti 200 суммарно набирают лишь18,7%. И это довольно заметно контрастирует с распределением мест в парламенте, где партиям Каллас и Хуссара досталось 52 мандата из 101.
Кризис «демократических» институтов в Эстонии был наглядно продемонстрирован последним развалом правящей коалиции – буквально в марте социал-демократы были изгнаны из правительства Партии реформ и «Эстонии 200». Сами социал-демократы и не намерены скрывать нарастающий политический кризис. Вот что заявил лидер эстонских соцдемов Ляури Ляэнеметс после коалиционного совета, на котором ему прямо указали на выход:
«Двумя словами обосновали конец коалиции: чтобы Партия реформ и Eesti 200 могли проводить правую политику».
Вот так дешево и сердито работает эстонское правительство, не пользующееся, кстати, народной поддержкой. Однако проблема даже не в том, что коалиция стоит на грани провала под выдуманными предлогами. Дело в политическом «междусобойчике» эстонского розлива. По этому поводу Ляэнеметс сказал следующее:
«Решение выставить социал-демократов из правительства приняли вдвоем Кристен Михал (лидер партии реформ — прим. RuBaltic.Ru) и Кейт Каземетс (госсекретарь Эстонии — прим. RuBaltic.Ru). В Eesti 200 сегодня сказали, что они приняли это решение примерно три недели назад».
Партия покинула правительство 10 марта, то есть решение было принято еще в феврале. Интересная выходит «демократия», когда в столь узком кругу принимается решение о том, что одна из коалиционной партий, оказывается, мешает проводить политический курс. Сам лидер соцдемов скромно напомнил о том, что обычно госсекретарь в политике — лицо беспристрастное.
«Плохо, когда канцлеры и вице-канцлеры начинают понимать, что их положение зависит от того, лояльны ли они какой-то конкретной партии. Поэтому дружеские отношения в верхних эшелонах управления государством — это проблема».
Ляэнеметс прямо указал на характер «междусобойчика»: Михал и Каземетс просто-напросто лично друг к другу относятся с большой симпатией, по-дружески. И вот вопрос: в таких условиях, когда реальные решения принимаются за кулисами не то что «своими», а максимально узким кругом «своих», какой смысл в выборах в Эстонии? Они реально отражают волю народа? Демократические институты функционируют, а на опросы общественного мнения кто-то внимание обращает?
Эстонский политический класс проходит и все никак не может пройти через период турбулентности в силу несоответствия реальных потребностей населения и продвигаемой ими в первую очередь внешнеполитической повесткой. Стремление оказаться в первых рядах русофобов и выслужиться перед евроатлантическими покровителями первично по отношению к служению своему народу. Это проявляется, с одной стороны, в нерешенности ключевых внутриэкономических вопросов «общестранового» масштаба и в подчинении внутренней политики внешней — с другой.
Так, например, еще недавно слышалась резкая критика премьер-министра Михала в адрес министра по делам регионов и сельского хозяйства Пирет Хартман. Одним из наиболее острых эпизодов тогда стало противостояние по поводу субсидирования морских ветряных электростанций. Партия реформ обвиняла социал-демократов в блокировании нейтрального аукциона, который планировался Министерством климата, и навязывании альтернативного подхода.
И уж совсем очевиден тот факт, что эстонские элиты пытаются в угоду русофобскому курсу разрушить баланс между интересами различных групп собственного населения. Например, путем гонений на православную церковь, когда властями фактически дискредитируется ее епископ, или ограничением прав граждан, обладающих гражданством России или Белоруссии, участвовать в муниципальных выборах.
Что это, как не свидетельство того, что деструктивная политика современных эстонских «элит» лишь закладывает и удобряет почву для углубления раскола в обществе?
Помимо всего прочего, эстонская политическая среда за годы «независимости» не перестала быть вторичной по отношению к более крупным мировым политическим силам. Показателен пример Консервативной партии Эстонии. Еще в июне 2024 года, при администрации Байдена и громогласном звучании общего для западного сообщества лозунга «с Украиной до последнего», партия едва набирала 15% поддержки населения. А уже в марте 2025 года, при Трампе, партия почувствовала себя увереннее, набрав 17,7% среди опрошенных. Однако интереснее тут другое.
В феврале 2025 года в редакционной колонке новостного портала партии EKRE Uued Uudised была опубликована анонимная статья, где высказывались опасения по поводу того, что пацифизм стал приравниваться к «путинизму». Автор буквально указывает на то, что если теперь кто-то в публичном поле позволяет себе усомниться в том, что военный путь разрешения украинского конфликта верен, то он рискует быть обвиненным в распространении «кремлевской пропаганды».
«Но одно ясно: в Эстонии нельзя быть пацифистом, иначе ты повторяешь кремлевскую политику. Если хочешь продолжать войну и рисковать агрессией, значит, ты патриот Украины и Европы», – заключил рассуждения автор статьи.
И это чуть ли не единственный слабый голосок в защиту здравого смысла в Эстонии. Характерно, что звучит лишь он на сайте партии, а не, например, в стенах парламента.
Так о какой же субъектности Эстонии и ее элит может идти речь, когда страна становится проводником чужих ценностей и интересов? Когда призывы остановить поддержку безумного киевского режима тонут в гвалте антироссийской пропаганды? Вопросы эти, как водится, риторические.
