Командуя ротой отдельного минометного батальона 78-й стрелковой дивизии 27-й армии, Николай Константинович Лавренченко, бывший фронтовик, участвовал в боевых операциях по уничтожению вооруженных бандформирований украинских националистов. Минометный батальон действовал у г. Збараж Тернопольской области, оказывая огневую поддержку действующим там армейским стрелковым подразделениям и спецотрядам НКВД-СМЕРШ. В то далекое время старший лейтенант Лавренченко лично стал свидетелем чудовищных преступлений бандеровцев. Он навсегда запомнил и запечатлел в дневнике страшные картины злодеяний бандитов из ОУН-УПА*: многочисленные могилы наших воинов, убитых в перестрелках с бандитами, зверски замученных (нередко — целыми семьями) советских активистов, взорванные дома, сожженные дотла школы и больницы. Ниже приводим отрывок из воспоминаний Николая Лавренченко.
Утром 1 марта 1946 года я прибыл в Збараж, небольшой районный городишко в Тернопольской области. Там сразу принял командование над минометной ротой. Она, как оказалась, не только охраняла штаб дивизии, но и вместе с оперативниками армейских спецподразделений и спецотрядов НКВД-СМЕРШ постоянно участвовала в поиске и ликвидации местных банд бандеровцев.
Главная проблема, как я сам убедился, состояла в том, что бандеровщина в тех краях находила достаточно широкую поддержку у населения. Многие местные жители нередко прятали и кормили бандитов, снабжали их нужной информацией, а кто-то из самых непримиримых лично принимал активное участие в ночных налетах и разбоях.
Выходило так, что днем иной селянин-западенец мирно отсыпался на печи в своей хате. К вечеру, проснувшись, подходил к воротам подворья и, позевывая, провожал недобрым взглядом проходивших мимо красноармейцев. А ночью доставал потаенную «зброю» и шел в лес, в свою банду — воевать с «клятыми москалями».
Минометной роте, которой я командовал, довелось участвовать в нескольких совместных с армейскими подразделениями и специальными группами операциях по розыску и уничтожению укрывающихся в различных местах бандформирований. Надо сказать, что они были разными по своему составу, вооруженности и боевой активности. Бывало, что кроме них в обнаруженных волчьих «схронах» попадались и затаившиеся еще с военных лет обычные солдаты-дезертиры. Они тоже совершали свои вооруженные грабительские набеги на сельчан.
Но с такими врагами нам воевать было проще. Они знали об объявленной в СССР амнистии и поголовно сдавались, как только убеждались, что их положение безнадежно. Совсем по-другому вели себя настоящие, идейно убежденные оуновцы, которые в ходе боя фанатично держались до последнего. Бывало, требовалась и активное участие бойцов нашей минометной роты. Как мне не раз доводилось видеть, бандеровцы отстреливались, пока не кончались патроны, а потом кончали жизнь самоубийством или гибли от разрыва гранат, которые оперативники забрасывали внутрь их глубоких нор…
К примеру, именно так произошло при ликвидации потайного бандитского укрытия, расположенного близ одного из ближних к нам сел. Этот неприметный для глаза «схрон» был вырыт и оборудован прямо в чистом поле. Даже проходя рядом, его трудно было заметить. Небольшой вход внутрь закрывался тщательно замаскированным люком на меже, густо поросшей травой. Местонахождение укрытия стало известно командованию из оперативных источников.
Когда мы прибыли к этому бандитскому логову и окружили его, засевшие там бандиты, в ответ на требование сдаться, немедленно открыли огонь и ранили несколько наших бойцов. Бой они вели отчаянно, несмотря на свое абсолютно безнадежное положение. Беспрерывно стреляли из автоматов, швыряли из люка гранаты, ибо боеприпасов у них было предостаточно. Чтобы не нести со своей стороны неоправданные потери, оперативники подорвали бандитов большим зарядом взрывчатки.
Другой «схрон» был обнаружен тоже в неприметном месте, прямо на опушке леса. Входной люк в укрытие был также скрыт от случайного взора и тщательно присыпан листвой. Обитатели этого логова, судя по всему, как и предыдущие, оказались убежденными «борцами за самостийность». А на деле (как показало последующее опознание) — матерыми убийцами.
После продолжительной перестрелки с нами обитатели этой норы, поняв, что пощады не будет, сами подорвали себя имеющимися у них гранатами. Поясню, что такого рода убежища в дальнейшем, как правило, раскапывались, трупы бандитов извлекались для опознания. Обитатели ликвидированного нами «схрона», как мы узнали, кроме всего прочего выполняли еще и «идеологическое обеспечение» своих преступных деяний.
«Схрон» был заполнен националистической литературой и листовками с призывами к свержению советского строя… Запомнилось мне и то, что, невзирая на кипевший накануне яростный бой, особой, испепеляющей ненависти к мертвым оуновцам у меня тогда не было. Даже немного жалел этих обманутых и заблудших хуторян, погибших за химеру и чуждые интересы.
*ОУН, УПА — запрещенные в России организации.
Источник: Западная Украина. Волчьи «схроны»
