В начале 1943 года немцы с помощью литовских и латышских полицаев развернули широкую антипартизанскую деятельность в восточной части Латвии и на территории Беларуси. Ее итогом стали десятки тысяч угнанных на Запад советских мирных граждан, в том числе детей. Часть пленных попала в Латвию, где их распределяли по хуторам: кто не работает, тот не ест.
Распределение малолетних детей по латвийским хуторам чаще всего представляло для ребенка лотерею, поскольку не всегда хозяева, бравшие его к себе, руководствовались высшими человеческими ценностями: обычно они видели в нем бесплатную рабочую силу, с которой вольны были делать что угодно. Происходившие время от времени ревизии опекунских семей нередко выявляли случаи жестокого обращения с приемными детьми. В архиве Социального департамента хранятся соответствующие записи и заявления.
Например, вот прошение Василенко Феодосии (с сохранением орфографии): «Прошу вашего распоряжения разрешить мне взять к себе в Кемернмойго племянника Болтрикова Александра находящигося сейчас в J. Dirveiksp.k. 30 Ogrā, потому что хозяин его не воспитывает как полагается, а заставляет работать неподсильную работу. У меня вполне хватит средств для содержания его, посколько я работаю при санатории в компресном отделении и зарабатываю хорошо. Болтриков Александр родился в 1934 года. Прошу не откажите пожалуйста в моей просьбе. Проситель: Василенко».
Зафиксированы и совершенно вопиющие факты бесчеловечного обращения с детьми в приемных семьях. Так, 19 октября 1943 года в адрес инспектора-священника в Бирзгале была направлена жалоба Социального департамента, где описывались случаи жестокости на подведомственной тому территории:
«В отдел Обеспечения детей поступили сведения о плохих условиях жизни некоторых детей, эвакуированных из Советского Союза: их заставляли работать с самого раннего утра до позднего вечера на тяжелых работах без учета возраста и сил; оставляли без еды, иногда на весь день; никогда не давали молока; в случае заболеваний не лечили; отнимали последние вещи, били их и т.д.
Учитывая это, просим вас незамедлительно проверить: условия жизни Галины Шамшуры в Рембатской волости, Муцениеках, у Б. Зариня. Указанная девочка хочет совершить самоубийство; условия жизни Леона Трипука в Рембатской волости, в Илгах; условия жизни Анны Лемешонок в Рембатской волости, Бриежи; условия жизни двоих детей в Лиелвардской волости в доме Айзпуре. Наблюдения инспекции с вашими отзывами-оценками будут высланы в отдел в ближайшее время. Зам.начальника отдела Г. Кинтлерс, зам. детского инспектора Фр. Миврениекс».
Есть и обратные отчеты инспекторов в Социальный департамент об условиях проживания «эвакуированных». Например, от инспектора в волости Огресгала, где он описывает действительные случаи жестокого обращения с детьми:
«Дети русских беженцев Галина и Вера Кухаренок в период с апреля до сентября 1943 года были направлены в Огресгала волость, в дом Админю к хозяину Янису Клявиню. Дети действительно находились в плохих условиях. Шестилетней Вере приходилось одной идти пасти скот, в случае отказа хозяйка жестоко била ее и не давала еды весь день. Десятилетнюю Галину заставляли выполнять неподходящую для ее возраста тяжелую работу по дому и в поле. Дети недостаточно накормлены и неподходяще одеты. <…> Дети возвращены в детский приют в Яундубулты».
Воспоминание девочки Галины Брадинской, угнанной из Ленинграда:
«Помню, летом 1942 года меня с братом Толей отдали в батраки в Зилупе на хутор пасти коров. Хозяйка оказалась очень жадной и злой… Довели нас до того, что мы у свиней воровали картошку в мундире и ели ее в туалете, за что брат был зверски избит, когда хозяйский сын подсмотрел за ним (он нес две картошины от свинарника).
Однажды к хозяйке пришли друзья, и она начала им жаловаться, что немцы дали ей плохих батраков, сколько их ни корми, им все мало, и бросила нам несколько драников (картофельных блинов) прямо на пол.
Когда брат подобрал эти блины, хозяйка стала смеяться, вот, мол, видите, какие они голодные. Но ее друзья не смеялись и промолчали...».
Источник: Богов В.В. Практика лицемерия: детские дома и приюты в период немецкой оккупацию 7 Латвии (1941–1944) // Журнал исторических исследований — 2019 — №2. С. 117–137
