В начале 1947 года в Камчугском лесопункте Тотемского района участились массовые случаи невыхода на работу «спецконтингента» — репатриированных в нашу область этнических немцев и украинцев. Причем у всех занедуживших были одни и те же симптомы — сильная одышка, пятна на лице. Проведенная проверка показала, что первопричиной таких «болезней» стала деятельность гражданки Анны Бауэр. Она не только вела среди репатриированных антисоветскую агитацию, но и призывала их пить как можно больше соленой воды. Это народное средство и вызвало ухудшение их самочувствия.
Ухватившись за эту ниточку, сотрудники вологодской госбезопасности смогли постепенно размотать целый клубок преступлений, у которых нет и не может быть срока давности. Выяснилось, что до войны гражданка Бауэр проживала в селе Мангейм под Одессой, где было много этнических немцев. Жила поначалу богато - от родителей ей достался большой дом, виноградник и несколько лошадей. Но, попав под раскулачивание, в одночасье всего этого лишилась. Хотя даже выселенная из дома из села не уехала - трудилась в Мангейме портнихой, затаив обиду на советскую власть.
Таких раскулаченных по всему Советскому Союзу были тогда сотни тысяч. Но с началом войны большинство из них, позабыв про личные обиды, ушли на фронт или подались в партизаны. Но были и такие, кто приветствовал немцев и их союзников-румын хлебом-солью и известным приветствием, восхваляющим Гитлера. Оказалась в их числе и Анна Бауэр.
Новые хозяева оккупированных территорий ее рвение оценили. Немцы вернули Бауэр и дом, и виноградник, дополнительно выделив уже от своих щедрот корову, лошадь и трех поросят. Нашлась для Анны и подходящая должность - завхоза при спецкомендатуре СС. Позднее она «доросла» до заведующей складом, где хранилось отобранное оккупантами у жителей имущество. Сами немцы не стеснялись именовать такую деятельность «комиссией по распределению награбленного». Заведующей этой самой «комиссией» и назначили Анну, разрешив ей по своему усмотрению брать со склада часть понравившейся одежды.
Подобная «милость» оккупантов объяснялась еще и тем, что 17-летний сын женщины добровольно вступил в полицию, а сама она часто приглашала «господ офицеров» в свой дом, где поила вином с возвращенного ей виноградника.
И поила не просто так, а пытаясь свести личные счеты с теми, кого считала виновниками своей непростой предвоенной жизни.
В числе первых, на кого указала Бауэр немцам, был бывший председатель сельсовета Величко, когда-то выселявший женщину из дома. Всю семью Величко арестовали и семь суток изощренно избивали, а потом куда-то увезли. Еще хуже немцы поступили с еврейской семьей, глава которой в 1940 году имел несчастье полгода жить в бывшем доме Анны, а с приходом немцев, не успев эвакуироваться, пытался спрятаться в соседнем селе, выдавая себя и своих родственников за украинцев.
Но Бауэр указала на них фашистам. Главу семьи, его мать, жену, а также дочь с двумя грудными детьми арестовали, а уже на следующий день расстреляли. Причем, со слов свидетелей, в расстреле принимал участие сын Анны, а тела несчастных «семь дней валялись в канаве».
Весной 1944-го, когда советские войска уже подходили к Одессе, справедливо опасавшаяся возмездия, Бауэр бежала со своими покровителями в Польшу, а потом в Германию. Там выправила себе немецкий паспорт, с которым и оказалась затем в числе репатриированных - после войны советские контрразведчики отправляли в Советский Союз вызывавших подозрение немцев. Они попадали в спецпоселения, чаще всего работая на лесозаготовках (для восстановления разрушенного хозяйства стране требовалось много бруса и досок), и одновременно проходили проверку на причастность к преступлениям в военное время.
Первоначально таких преступлений за Бауэр не числилось, ей инкриминировали только подстрекательство к массовому невыходу на работу и «разлагающие» спецконтингент разговоры - мол, «война США и Англии с Советским Союзом неизбежна, и в этой войне СССР обязательно проиграет». Но постепенно нашлись свидетели, знавшие Анну по ее одесскому периоду жизни, а также родственники выданных ею фашистам людей.
Поначалу Бауэр все отрицала, но в какой-то мере ее сгубила немецкая дотошность. Нашлись брошенные фашистами при отступлении бумаги, где перечислялись «благодеяния» женщины в пользу рейха: она добровольно передала на нужды немецкой армии «22 килограмма сливочного масла, лошадь, фургон ячменя и 50 ведер виноградного вина».
Нашли свое документальное подтверждение и полученные Анной «гонорары» за предательство - те самые пальто и платья, взятые ею со склада с отобранными у жителей вещами. Понимая, что отпираться бессмысленно, Бауэр подробно рассказала о своем сотрудничестве с немцами, отказавшись лишь признавать свою вину в гибели еврейской семьи - мол, если и выдала их, то случайно, и сама узнала о расстреле только через несколько дней после случившегося.
Вопреки распространенным мифам, смертная казнь для пособников фашистов в послевоенные годы была редким явлением - пуля или петля полагалась только за массовые убийства либо одиозным предателям типа генерала Власова. К обвиняемым женщинам относились еще гуманнее. В январе 1948 года прозвучал приговор военного трибунала войск МВД Вологодской области: 15 лет каторжных работ. В материалах дела есть справка, что в начале 50-х Бауэр ходатайствовала о смягчении наказания, но прокуратура не нашла для этого оснований - приговор был оставлен в силе.
Источник: Володин М. Пособница фашистов попалась на соленой воде // Красный север. № 109, 27 сентября, 2023
