Премьер-министр Латвии Марис Кучинскис заявил, что латвийские органы безопасности должны пресекать акции и действия пророссийских активистов в стране, которые можно охарактеризовать как радикальные и антигосударственные. К подобным акциям политик отнес протесты против перевода школ национальных меньшинств на латышский язык обучения, упомянув имя лидера Русского союза Латвии Татьяны Жданок. Обвинение прозвучало также в адрес «задержанных людей», под которыми, очевидно, подразумеваются Александр Гапоненко и Владимир Линдерман: «Естественно, что имеющаяся в распоряжении наших органов безопасности информация свидетельствует о планах явно антигосударственной деятельности». Означает ли это, что над арестованными активистами сгущаются тучи? О том, почему Александр Гапоненко и Владимир Линдерман попали под каток латвийского правосудия, аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал известный российский журналист Константин СЕМИН:
— Г‑н Семин, Вы были одним из первых, кто сообщил общественности о задержании Владимира Линдермана. Наверняка Вы держите руку на пульсе. Можете поделиться последними сведениями о делах латвийских общественных активистов?
— Руку на пульсе держу, но, к сожалению, ничего нового рассказать пока не могу. Вскоре после задержания Володи о случившемся мне сообщила адвокат, которая, если не ошибаюсь, занимается делом Гапоненко. Интересы Линдермана защищает другой адвокат, с ним связи у меня нет. Насколько я знаю, никаких существенных изменений в последние дни не произошло.
— Если не ошибаюсь, Вы лично знакомы с Владимиром Линдерманом.
— Да. Мы с Володей общались во время моего визита в Ригу. Тогда шли съемки фильма, в котором мы рассказывали о милитаризации приграничного с Россией пространства, о дислоцировании новых и новых подразделений НАТО на территории Прибалтики, в частности в Латвии.
Мы общались не только с Линдерманом, но и с другими представителями русскоязычной общины.
Уже тогда, в 2014 году, у всех было очень напряженное настроение, все ожидали провокаций. Было ясно, что какие-то шаги местные власти наверняка предпримут, чтобы максимально обострить русский вопрос (но, очевидно, предпримут не по собственной воле, а под давлением извне).
Мы видим, что эти прогнозы сбываются. За подобными провокационными действиями должна следовать какая-то реакция. Речь идет не только о задержаниях активистов, но и о новых законодательных нормах в образовательной политике, к примеру, которые затрагивают интересы русскоязычного населения Латвии (трудно назвать его меньшинством). У меня есть полное ощущение, что игра ведется с таким расчетом: бить туда, где больно, чтобы спровоцировать реакцию. А интерпретировать эту реакцию можно как угодно — вплоть до развязывания истерии о неизбежности российской агрессии и скором появлении «зеленых человечков». Именно так дела обстояли в 2014 году, когда европейские, американские и местные газеты были переполнены прогнозами, в соответствии с которыми следующим «направлением удара» после Украины должны стать страны Балтии. Поэтому все, кто говорят по-русски и пытаются отстаивать права русскоговорящих, — это якобы пятая колонна.
Опасения наших товарищей, в том числе и Володи, появились не на пустом месте. Если кто помнит, мы приезжали в Латвию по поводу задержания граждан России — представителей движения Лимонова, которые провели демонстративную акцию рядом с военной базой Адажи неподалеку от Риги. Ребята были взяты под стражу. В итоге их отпустили, но, по-моему, точка в деле не поставлена до сих пор. В этом контексте мы общались с Володей. Я с сожалением наблюдаю, как его прогнозы сбываются и он сам становится частью этих прогнозов.
— Финский правозащитник Йохан Бекман в интервью нашему порталу выразил уверенность, что люди, которые стоят за задержаниями, действительно верят в заговоры против США, латвийских властей и т. д. У вас нет такого ощущения? Или речь всё же идет о банальной политической игре?
— Я не исключаю, что здесь может быть сочетание двух факторов. Проводить эту политику невозможно силами каких-то заговорщиков, которые повсюду ищут «волосатую русскую руку», прекрасно понимая, что в Латвии ее нет. Очевидно, люди должны сами в это верить, опасаться, подозревать. И они должны быть воспитаны соответствующим образом. Не забывайте, сколько лет прошло с тех пор, как страны Балтии объявили о независимости. У каждой из них появилась своя образовательная программа. Столкнуться с этим нам довелось, когда мы посещали музей советской оккупации в Риге, где молодой экскурсовод рассказывал, что зверства коммунистов были сопоставимы со зверствами фашистов, если вообще не превосходили их. Это молодой парень — он не мог застать ничего из того, о чём рассказывал. Отвечать на неудобные вопросы такие люди не могут, но у них горящий взгляд и твердая убежденность в своей правоте.
Примерно так же могут быть настроены сотрудники Полиции безопасности, которые работают по делу Линдермана. Привести людей в такое возбуждение с помощью пропаганды возможно.
В Прибалтике продолжается экономический кризис, это обостряет все социальные противоречия. В такой обстановке любое общество (не только прибалтийское) раскалывается на правых и левых, центристов не остается. На этой волне вполне можно «утащить» людей вправо. Кто будет виноват во всех бедах? Разумеется, русские.
Но хочу вспомнить опыт общения с нашими арестованными ребятами в Латвии. Один из них, Саша Куркин, рассказывал мне, что простые граждане зачастую негативно относятся к происходящему. Они видят и ощущают безработицу, упадок промышленности, которой почти не осталось, демографический кризис. Хотя большое количество людей и удается затянуть в националистическое болото, привить им неприязненное и агрессивное отношение к русским и русскоязычным, многие на это не поддаются. Они видят, что власти подобным образом перекладывают ответственность на неугодный объект. Таких людей по-прежнему немало. По убеждению Линдермана, их, здравомыслящих латышей, всё же меньшинство. Возможно, он прав, мне судить трудно, особенно по прошествии трех лет. Но латвийское общество неоднородно, не все латыши одинаковые. Я надеюсь, что попытка извести русский язык в школах и русские школы как таковые, а затем жестко расправиться с теми, кто этому противится, не находит поддержки у большинства населения страны.
— Вы упомянули, что напряжение чувствовалось уже в 2014 году. Тогда почему латвийские власти взялись за дело только сейчас? Это связано с внутренними или международными событиями?
— Мне кажется, происходящее не связано с «домашней» латвийской повесткой. Вы спрашивали, чего здесь больше: местного энтузиазма или дирижирования извне. При наличии местного энтузиазма, который, видимо, всегда предлагает свои услуги, роль международных партнеров определяющая. В самых разных точках, по самым разным направлениям России как государству наносятся чувствительные удары, и у меня полное ощущение, что эти удары синхронизированы. Нужно быть совершенно наивным человеком, чтобы не заподозрить здесь общую координацию. Я не говорю о кознях и заговорах, а лишь о некой стройности, которая просматривается.
То, что происходит в Латвии, — это лишь дополнительный укол, который должен спровоцировать определенную реакцию. Такие уколы по отдельности опасности не представляют, хотя судьбы людей в каждом случае трагичны.
Разумеется, наша особая боль — это участь симпатизирующих советской родине людей на Украине: их бросают в застенки, издеваются над ними, убивают. К счастью, не везде происходит так. Но задача состоит в том, чтобы доведением напряжения до нужного градуса спровоцировать какие-то события или подготовить для них фон. Какие события? Полагаю, речь идет о том, что мы как раз обсуждали в фойе рижского отеля с Володей Линдерманом, — об усилении военной конфронтации России и Запада. По большому счету, если отбросить сложные формулировки, речь идет о войне.
— Премьер-министр Латвии жестко прокомментировал аресты Гапоненко и Линдермана. По его словам, Полиция безопасности получила информацию о «крайне антигосударственной деятельности», связанной с акциями протестов против реформы образования. О чём говорит такая позиция властей? Они надеются, что за русофобию на Западе готовы щедро платить?
— Прежде всего это говорит о том, что все нормы демократии и свободы в странах «Новой Европы», занимающих агрессивную антисоветскую и антироссийскую позицию, имеют весьма относительный характер. То, что считается нормальным и естественным для любого демократического государства, в этих странах не действует. Что преступного в протестах против тех или иных шагов в образовательной политике? У любой общественной силы и любого гражданина такое право должно быть, но здесь оно признаётся фактически государственной изменой. Это признаки сложившегося мелкопоместного тоталитаризма.
В Украине за выполнение журналистского долга совсем недавно были задержаны корреспонденты RT и РИА Новости. Сегодня им тоже вменяется чуть ли не государственная измена. В чём может заключаться государственная измена журналиста, общественного деятеля? В передаче какой-то секретной информации? Это вопрос, требующий отдельного рассмотрения, расследования и предоставления серьезных доказательств. А в данном случае проводится карательная политика по отношению к инакомыслию.
Это, конечно, крайне тревожно и возмутительно, но одними публикациями, возмущением и даже нотами дипломатов изменить ситуацию не получится. Чтобы остановить этот процесс, нужны аргументы серьезнее.
— Следующий вопрос Вы предвосхитили: адекватной ли была реакция со стороны российских властей и общественности?
— Все публичные люди, которые знали Гапоненко и Линдермана, высказались, вроде никто не промолчал. Но что это может изменить в их судьбах? Думаю, даже очередное сожаление или возмущение нашего МИД в данном случае ничего не изменит. Так же, как и в ситуации с таллинским «Бронзовым солдатом» в свое время, единственный способ вести диалог — это не асимметричный, а симметричный ответ.
Не хочу ничего подсказывать или советовать, но только четкое обозначение «красной черты», которую переходить нельзя, в конечном итоге приносит результаты. Мы по-прежнему имеем с Латвией и другими странами региона экономические связи, которые выгодны не только России.
Видимо, пока чаша весов не склонилась в пользу действий, которые могли бы поставить латвийское руководство перед выбором: либо прекратить проводить агрессивную политику по отношению к людям, которые нам небезразличны, либо поступиться частью своих коммерческих интересов.
Я не думаю, что Прибалтика готова полностью изолироваться от нас в сфере экономики.
— Владимир Линдерман еще до своего задержания комментировал дело Гапоненко и прогнозировал, что доказать его вину будет очень трудно: «Если предположение верно, то дело Гапоненко при грамотной защите, скорее всего, развалится в суде». По-вашему, есть какие-то надежды на справедливый и совестный латвийский суд?
— Очень мрачные предчувствия были по поводу двух задержанных в Латвии россиян, о которых мы говорили: Андрея Попко и Александра Куркина. Когда казалось, что их уже не спасти, суд внезапно вынес довольно корректное решение, их отпустили. По-моему, Линдерман не в первый раз имеет дело с латышским правосудием и ему уже удавалось себя защитить. Поэтому такой вариант я не исключаю. Наверное, у Линдермана шанс на организацию эффективной защиты есть. Справедливо ли это по отношению к делу Гапоненко? Не знаю.
Нужно понимать, что во всех подобных ситуациях право есть орудие господствующего класса. И в любой момент нормы действующего права и практика его применения могут быть ужесточены в соответствии с потребностями политического момента. Если это произойдет, то гуманизма в решениях суда поубавится.
