Мемориальные мероприятия в Варшаве по случаю 80-летия начала Второй мировой войны прошли в противоречивой атмосфере. Начавшись с отказа польских властей пригласить на мероприятия представителей РФ, неприятные ситуации вокруг организации годовщины нападения Германии на Польшу продолжались, будто напоминая о заставившем всех собраться печальном поводе. В результате в самом большом выигрыше от политизации Польшей истории Второй мировой оказалась, как обычно, Германия.
В Польшу не приехали президент США Дональд Трамп, сославшийся на необходимость держать под наблюдением ситуацию с ураганом, и глава Европейского совета Дональд Туск. Не было президента Франции Эммануэля Макрона и премьер-министра Великобритании Бориса Джонсона. Отказ приглашать Владимира Путина привел к тому, что приглашения в Польшу отклонили союзники России по ЕАЭС и ОДКБ — лидеры Армении и Беларуси.
Польские власти не скрывали, что программа памятных мероприятий носила политический характер. Это нашло отражение в том числе и в списке приглашенных лидеров. В своих выступлениях западные лидеры почти на автоматизме приравнивали СССР к Третьему рейху, довольно прямолинейно утверждая собственные каноны исторической политики.
Вероятно, еще никогда годовщина начала Второй мировой войны не вспоминалась с таким ожесточением и желанием размышлять о прошлом категориями настоящего (и наоборот).
Посреди последних многочисленных скандалов на ниве исторической политики, пожалуй, только одно государство неизменно оказывается в выигрыше, независимо от того, что в этих скандалах побеждает.
Речь, как ни странно, идет о Германии.
Споры о том, надо ли приглашать представителей России на то или иное мемориальное мероприятие в Европе, возникали и до 1 сентября 2019 года. Так было, в частности, во время двух последних юбилеев высадки союзников в Нормандии и в случае с годовщиной окончания Первой мировой войны. Чаще российский лидер на мероприятиях все же присутствовал, но обратные ситуации также случались, оставляя горькое информационное послевкусие.
С другой стороны, и Москва не всегда считала уместным присутствие западных лидеров на Параде Победы или других памятных мероприятиях, связанных с Великой Отечественной войной. Как правило, без участия иностранных гостей обходятся неюбилейные парады. Многие из мероприятий сохраняют сугубо «внутренний» характер и не рассчитаны на широкую известность даже в масштабах России.
Бывшие союзники, как отчаянно предсказывали нацистские идеологи весной 1945-го, действительно в конечном счете разругались.
Спустя почти 70 лет после окончания Второй мировой войны отказать бывшему «товарищу по оружию» в радости приобщения к общей победе стало эффектным эмоциональным уколом.
В ход идет как инерция «холодной войны», так и современные противоречия, переложенные на исторические параллели.
Напротив, показательное игнорирование Берлина при любых статусных международных мероприятиях, связанных со Второй мировой войной, выглядит теперь странным анахронизмом и моветоном.
Канцлера ФРГ готовы видеть и на побережье Нормандии, и в Варшаве, и на Красной площади в Москве.
Немецкие политики и дипломаты с одинаковым красноречием могут солидаризоваться с польскими фобиями об агрессивной России и затем рассуждать о решающей роли Советского Союза в победе над нацизмом в Европе.
Речь здесь идет не только об элементарной дипломатической вежливости. Жесткий подход Берлина к собственной истории, подчас критикуемый внутри страны, оказался востребованным внешнеполитическим инструментом немецкого руководства.
Если в эпоху старой ФРГ этот инструмент шел в одном ряду с другими мерами германского правительства, обеспечивающими ее закрепление среди стран Запада, то теперь историческая политика в отношении памяти о Второй мировой войне стала важным гуманитарным каналом и источником «мягкой силы».
Пока Россия и США не упускают случая, чтобы уколоть друг друга через политику памяти, Германия аккуратно лавирует между крайностями, играя роль «удобного побежденного», готового согласиться со всеми своими победителями.
В результате на фронте исторической политики Берлин занял место во всех окопах, ввязываясь в перестрелки лишь по очень большой необходимости.
Почему так происходит?
Во-первых, современная Германия, отрицая наследие Третьего рейха, готова безоговорочно признавать моральную, а в некоторых случаях и материальную ответственность гитлеровского государства. Вероятность того, что крупный немецкий политик на публичном мероприятии внезапно заявит что-то выходящее за жесткие рамки германского исторического мейнстрима, исчезающе мала.
Даже правопопулисты из «Альтернативы для Германии» (АдГ) не стали настаивать на возвращении к жизни «легенды о чистом вермахте», посчитав, что вопрос слишком токсичный.
Мотив примирения настолько глубоко вошел во внешнеполитическую риторику ФРГ, что спорить с ним не в состоянии даже требующие репараций с Германии страны.
Во-вторых, в вопросах исторической памяти Германия все чаще оказывается «над схваткой», уклоняясь от жарких споров и дискуссий. Позиция, достойная государства, ставшего с недавних пор «моральным лидером» западного мира.
«Боннские реваншисты» и их потомки оказались гибкими соглашателями. Вынужденное проводить масштабную работу по выстраиванию безупречной репутации, немецкое руководство использовало для этого все возможные ресурсы, обратив бывших врагов в друзей.
Каким бы в итоге ни оказался список приглашенных на Парад Победы 2020 года, ясно одно: в нем обязательно будет Ангела Меркель. Если, конечно, она к этому времени еще будет канцлером ФРГ.
