Белинский утверждал, что «талант и народный талант — две разные вещи». Как ни относись к неистовому Виссариону, сказано метко. На века сказано.
Вот ваше мнение: для чего нам послана Чулпан Хаматова?
Полагаю, Чулпан Хаматова послана для того, чтобы на её примере любой мог удостовериться, сколь незавидна участь человека, потерявшего родину.
Хаматова дала уже второе пространное интервью на «гостеприимной» латышской земле. Однако, если дебютное брала Екатерина Гордеева, и беседа прошла в комплиментарной атмосфере, на взаимных придыханиях шерочки с машерочкой, теперь трепетная актриса попала в железные лапы одной из надзирательниц латвийского ТВ. И та без церемоний продемонстрировала, кто в доме хозяин.
Хаматовой выкатили претензии: почему она не ведёт антироссийскую пропаганду в соцсетях, не выступает против России в ежедневном режиме? Плохо отрабатывает кусок хлеба, проще говоря.
Позиция неприкрытая и неприглядная. Её пример — другим наука. Вы думали, будете комфортно жить, да ещё и любимой профессией заниматься? Наивные. Никому вы тут не нужны. Вас приютили из милости. И за эту милость все обязаны хозяевам в ножки кланяться. А местная тетенька будет вам нотации читать.
Свободы захотелось? Подлинной демократии? Угощайтесь.
«Нечестно, что я сижу в студии, а другие в подвале…» Точно, уехавшие не в подвале. Они в европейской прихожей на сундуке.
Какая прискорбная доля. Даже Собчак Хаматовой посочувствовала. Нельзя, говорит, так давить на творческих людей.
Сколько их сейчас — и в России чужих, и там не своих? Выкручивайся, изворачивайся. Сочиняй небылицы, от которых у человека — ладно, с совестью, просто с хорошим вкусом — скулы сводит.
Латвия не Россия. Латвия маленькая — и потому с гипертрофированным самомнением. Латвия на задворках — и оттого полна комплексов. Латвия не примет тебя даром, от широты душевной: живи. За каждый день, каждый шаг, каждый вдох будет выставлен счёт. В тесноте и в обиде. Надо каяться и предавать, предавать и каяться, иначе попадёшь под очередную чистку неблагонадёжных.
«К званию народной артистки никогда серьёзно не относилась, — торопится с оправданиями Хаматова. — Это какая-то бредятина, какой-то советский пережиток. Если отнимут — я отдам. Меня любят представлять, как народную артистку России, но я всегда запрещаю».
Господи, до какого унижения можно довести человека...
Вопрос званий — не присуждения, а лишения — болезненный вопрос. Призывы рубить с плеча, лишать наград, а то и гражданства, раздаются всё громче. «Народ требует», — сказали бы в известные времена. И между прочим, чистую бы правду сказали.
Заплечные методы никогда не казались мне приемлемыми во взаимодействии государства с культурой. Сфера деликатная, нуждается в тонком инструментарии и индивидуальном подходе. Но если человек открыто заявляет «равнодушен, не нуждаюсь», так, быть может, сам и откажется?
Народный — значит любимый. Народный — значит любящий. Можно быть равнодушным к званию, главное — не быть равнодушным к народу.
