Тут, это, Чулпан Хаматова не просто отъехала к «эсесовцам-антифашистам» в Латвию — но и выступала в Риге на «антивоенном митинге». Не будем ее осуждать. Политическая эмиграция — это всегда пакетная сделка, и твой вид на жительство вместе с элитарной «недвигой» отрабатывать надо. Интервью регулярно раздавать с правильными акцентами («товарищ Байден, евреев в СССР никто не угнетает, вот у нас целый Познер секретарём парткома на Гостелерадио работает»); вязать жовто-блакитный прапор из собственных волос — в общем, все, что латышский товарищ майор ни прикажет.
Конечно, этаким пудельком на задних лапишках — демократия же — можно и не вытанцовывать. Никто же не принуждает. Но… ты дзяржаўнай мовай владеешь? Нет? Значит, сможешь работать разве что ночной уборщицей на автомойке с зарплатой вчерную; ибо сколько бы денег ты ни вывезла с прежней родины — здесь, на новой, без постоянного cash flow они ооочень быстро кончатся. А так — в Новом Рижском театре служи, на дачке своей редкоземельные огуречки взращивай.
Разумеется, если бы не эти ее пулеметные трах-тах-тахи антироссийского толка, я бы не стал просматривать публичную отчетность связанных с ней компаний; а там — все как ожидалось:
— Загадочное исчезновение миллиона евро из её семейной фирмы;
— блокировка счетов ИП, на которое она выигрывала госзакупки от Театра наций и Гоголь-Центра на миллион рублей в год (рискну предположить, причина блокировки банальна, что-нибудь вроде неуплаты налогов).
И… конечно же, фонд помощи больным детям «Подари жизнь», в просторечье по-прежнему именуемый «Фонд Хаматовой», хотя Чуллпан Наилевна вышла из его многолетних учредителей ещё осенью 2020 года.
Я помню, как 20 лет назад — я был тогда подростком — мой дедушка, Владимир Анатольевич Чесноков, лежал на койке череповецкой больницы, умирая от рака. Поэтому я пишу о фонде с тяжёлым сердцем: да, он почти столько же лет помогает детям, да, на его счету — спасённые жизни; но если человек в 2015 году жал руку Первому Лицу, получая Госпремию с шестью нулями, а теперь поливает то же самое государство грязью, — то с таким моральным релятивизмом и до финансовой нечистоплотности недалеко.
Тем более, через Фонд перекачивались астрономические деньги: балансовые активы в 2017 году — чуть менее 1 миллиарда рублей; а в 2021 — уже 4 миллиарда (!!!).
Коллеги-журналисты уже обратили внимание, что с 2019 года в публичной отчетности Фонда появляются десятки миллионов дохода по разряду «проценты к получению» (с большой долей вероятности — результат размещения этих астрономических средств на банковских депозитах: то есть, предполагаем, часть денег тратилась не на помощь больным детям, а тупо «прокручивалась на счетах»; или покажите нам отчеты Фонда, которые бы опровергали это наше предположение).
И кстати об оных. На красиво сверстанном сайте Фонда — отчеты так просто не сыщешь, разве только через форму поиска. И после, опять-таки, длительных манипуляций — находишь раздел, где… последний финотчет о расходах датируется ноябрем 2019 (!) года.
(Верить нельзя никому, даже мне, и я был бы рад ошибиться, но, если я ошибаюсь — о’кей, покажите мне более свежие отчеты — и я честно извинюсь за ошибку).
Поэтому, еще раз, оперировать нам приходиться лишь публичной отчетностью Фонда. И там есть еще одна странность. Дебиторская задолженность Фонда за последние пять лет возросла почти в 10 раз: с 130 миллионов рублей в 2017 году до 1 миллиарда рублей в 2021. Грубо говоря, это деньги, которые юрлицо кому-то должно: за взятые кредиты, за неоплаченные товары/услуги и т.д.
Но поскольку прозрачной отчетности нет, мы не знаем, что это за долг.
В коррупционной практике бывают случаи, когда руководство фирм берет фиктивный кредит само у себя, а потом «возвращает» самому себе настоящие деньги — то есть выводит активы.
Разумеется, основа журналистики — баланс мнений. Было бы интересно получить комментарий представителей Фонда относительно таких странностей.
А пока…
Cancel culture. Только cancel culture
