Шла война, — рассказывал контрразведчик Василий Петрович Курылев, — моя часть в составе соединения вошла в город С. на Украине. При штабе дивизии находился и наш Особый отдел контрразведки СМЕРШ. И вот буквально на следующий день после освобождения к армейским чекистам повалил народ — кто с чем: с разными просьбами, историями, заявлениями, жалобами.
Приходит однажды пожилая женщина, учительница, как сейчас помню, и говорит, что в городе было десятка два «своих» полицейских, которых все знали в лицо. Они особенно не шкодили, особенно в последний год оккупации — прогнозировали, очевидно, конец германцу, а вот их главный полицай по имени Иван Горобец пуще зверя был.
— А чем же он выделялся в своих проступках? — спросил ее оперативный сотрудник.
— Бил людей по любому поводу и без оного, расстреливал заподозренных в связях с партизанами, насиловал девушек и молодых женщин. Моего супруга-инвалида застрелил из-за неприязни к нему, а когда Красная Армия стала приближаться, дал деру. Сбежал гад. Говорили, ушел с немцами, но мне не верится, фашистам было не до полицаев.
Они сами вынужденно торопились. Улепетывали из города так стремительно, что даже в блиндажах и в домах, где они столовались, пооставляли много своих трофеев и личных вещей, в том числе и документов — партизаны поживились. Я больше чем уверена — этот упырь где-то осел, притаился. Влез в доверие и тихо себе живет мерзавец.
Допрошенный близкий друг Ивана, бывший полицейский Петро Дорошенко, сообщил, что у него были родственники в центральных областях России — то ли Ивановской, то ли Ярославской области.
Все эти данные были задокументированы, и материалы на предателя особисты передали территориальным органам.
Проходило время, но украинские коллеги так и не обнаружили Ивана Горобца — вспорхнул он и пропал.
Военные контрразведчики стали разыскивать немецкого прихвостня после очередной ориентировки из Центра. В продвижении поиска серьезно помогла неожиданно отыскавшаяся бывшая любовница Ивана по имени Надежда. На одном из допросов женщина показала, что у Ивана на правом плече имелась татуировка в виде могилы и креста со словами «Не забуду мать родную!», а чуть ниже на предплечье красовались очертания женского лица.
Разыскники предполагали, Иван мог сменить не только имя и фамилию, но и внешность. Высказывалось мнение, что он наверняка «свел» татуировки с целью обеспечения личной безопасности в будущем. Но, несмотря на пессимизм некоторых сослуживцев Василия Петровича, руководство отдела требовало довести начатое дело до конца.
Проинструктированная агентура стала активно работать в направлении выявления мужчин с подобными татуировками. Негласный аппарат «обрабатывал» бани, поликлиники, больницы, пляжи. И вот от агента «Стремительного» было получено сообщение, что ему знаком один «фронтовик», у которого есть такая татуировка. Зовут его Игорь Петрович Самохвалов. Проживает по соседству с негласным сотрудником в частном доме. Часто ходит в церковь.
Говорил — замаливает грехи юности. Еще он заметил такую странность в поведении. Он Игоря Петровича редко видел обнаженным по пояс — всегда, даже в летний зной, носит рубашки с длинным рукавом.
Самохвалов был вызван на медицинскую комиссию, в результате которой была обнаружена искомая татуировка на теле полицая. К этому времени с Украины подошла качественная фотография полицая, так нужная для идентификации личности.
Вскоре Самохвалов-Горобец был арестован. Вначале он отрицал присвоение другой фамилии, но под действием улик вынужден был признаться в своих прегрешениях.
Источник: Терещенко А.С. Чистилище СМЕРШа. Сталинские «волкодавы». — М.: Яуза: Эксмо, 2011
