Советский разведчик Инсарский Георгий Сергеевич вспоминает об «охоте» своего подразделения за немецкими «языками» в октябре 1941 г.:
«Капитан Шило позвал нас всех в блиндаж и там на карте показал, где нужно перейти линию фронта, где нужно будет идти по территории, оккупированной фашистами, и где взять пленного. Одновременно мы должны были уточнить место нахождения дальнобойной артиллерийской батареи врага, которая доставляла нам большое беспокойство, и проследить передвижения войск противника.
Пожелали нам удачи, и мы, перешагнув через бруствер наших траншей, сползли в противоположный ров. Выбрались на противоположную сторону — встречают саперы. Они разминировали для нас проходы на минных полях. Взвод разведки вошёл в темноту ночи, осторожно ступая на сырую, подмерзающую землю…
Загрохотала артиллерия, разнося многокилометровое эхо. Позже мы узнали, что соседняя дивизия отвлекала внимание противника от нашего разведзадания. Маневр удался. Позже, когда группа углубилась в тыл врага и спокойно шла лесом вдоль оврага, зашевелился враг на нашем участке линии обороны, но было уже поздно. Шли долго и осторожно по незнакомому лесу, останавливались, часто вслушиваясь и всматриваясь в темноту леса. Каждый куст, пень, одинокое дерево казались поджидающей опасностью. Но всё обошлось. Темнота постепенно стала рассеиваться, уже можно было отличить отдельные деревья, кусты. Стало как-то спокойнее на душе, уютнее, увереннее…
... В засаде сидели по три человека по обе стороны дороги, замаскировавшись в густых кустах. Разведчик Николаев важно вышагивал своими кованными арийскими сапогами по мокрой песчаной дороге, печатая след. Вид у него был истинного солдата вермахта, прошедшего школу муштры. Наконец вдали появился строй фашистских солдат. Николаев нырнул в кусты. Мимо прошло около роты солдат. Шли неторопливо, разговаривая между собой. Вся группа боролась с искушением: бросить гранату или дать автоматную очередь! Но мы могли вступить в бой только в случае необходимости, да и силы были неравные: семь против восьмидесяти. Пропустив их, Николаев вышел из леса, встал на свой «пост» и продолжал ходить, меряя шагами дорогу. Вдруг опять он отступил в лес: прошли две грузовые автомашины с нарисованными головами лося на бортах, обведенными белым кругом или кольцом. У фашистов это считалось модой. В них сидели солдаты. И опять ничего. Стало казаться, что всё зря и сегодня останемся «без улова».
Вдруг послышалась песня. Едет солдат на телеге, запряженной парой лошадей. Вот он уже поравнялся с Николаевым, но что это? Николаев его не понимает. Тут выручил Романюк, вставший во весь рост, сказал, что это польский. Романюк польский знал к счастью хорошо. Поляк сдался без сопротивления, сказав что он с большой охотой пойдёт в русский плен.
Для предосторожности мы все же ему связали руки, завязали заранее приготовленным полотенцем рот. Пару лошадей распрягли, завели подальше в лес и отпустили. Телегу загнали в кусты и замаскировали. На дороге тоже навели порядок, засыпав осенними листьями все лишние следы. Обратно пошли другим путем. Часам к 16 вышли на большую поляну, заросшую высокой бурой травой.
Заходящее солнце насквозь просветило куст, высвечивая пышные грозди спелых янтарно-красных ягод. Мне так захотелось нарвать ягод лесной красавицы. Командир сначала отказал, а потом говорит:
— Иди, но будь осторожен!
Я взял в одну руку пистолет, другой наклоняю ветки. Смотрю: такая спелая гроздь, сама в рот просится. Я подошёл поближе, потянулся, рукой с пистолетом раздвинул ветки, чтобы удобнее было сорвать кисть… Смотрю, с другой стороны куста за этой веткой тянется фашист и мой пистолет оказался прямо перед его лицом. Я чуть не выстрелил, но вовремя заметил, что метрах в ста от нас за спиной немца ходят солдаты, а за склоном другой высотки стоит на позициях крупнокалиберная артиллерия. Итак, стрелять нельзя, шуму наделаю. Так мы некоторое время стояли молча с фашистом, глядя друг на друга. Он понял, видимо, что если он крикнет или побежит, я его застрелю. В это время я свободной рукой стал подавать сигналы назад своим товарищам, а те увидели и сообразили, мол, что-то неладно. Чувствую, сзади меня кто-то быстро подполз, по шёпоту узнаю добровольца Круглякова. Я ему в полслова объяснил в чём дело, а он ловко да быстро пронырнув под загородь возле куста, пустил в ход штык.
Замаскировав в болоте наш трофей, мы стали быстро уходить, отклоняясь, как выяснилось позже, сильно влево. Стало темно, снова подул холодный ветер, заморосил мелкий дождь со снегом-крупой. Линию обороны противника мы уже прошли и за проволочным ограждением совершенно неожиданно попали в окоп боевого охранения противника.
Тут поднялась автоматная стрельба, загрохотали взрывы гранат, завязался короткий рукопашный бой. Но мы справились быстро, подобрали трофеи: три автомата, командирская полевая сумка с боевой картой, на ней был нанесен участок обороны батальона.
Но и у нас были неприятности: одного ранило в плечо, меня ткнули штыком в спину, да осколком гранаты ранило в лоб. А Манцев в рукопашной схватке с сильным немцем, чтоб не быть задушенным, напрочь откусил ему палец, попавший в рот.
Дальше до нашей обороны по «ничейной» зоне добрались благополучно, сопровождаемые обстрелами минометов, пулеметной и автоматной трескотней.
Пленного мы благополучно доставили в штаб нашего 55-го полка. Он действительно оказался поляком и охотно рассказывал, дав ценные данные. Рассказал о прибытии на наш участок фронта новых военных частей, что и подтверждали значки, нарисованные на бортах автомашин. Благодаря кусту калины, обнаружили место расположения дальнобойной крупнокалиберной артбатареи, которую через несколько дней разбомбила наша авиация. Документы, взятые у солдата, тоже дали сведения о новых воинских частях в тылу противника, а карта участка обороны дала полную ясность об огневых точках. Все участники этой разведоперации были представлены к наградам. Вот почему я и назвал этот небольшой рассказ о войне и своих однополчанах-разведчиках «Куст калины».
Источник: Я помню
