Много интересного и порой удивительного можно обнаружить в письмах немецких солдат с восточного фронта домой. При всей пестроте писем есть в них нечто общее. Первые месяцы войны против СССР немецкие письма были наполнены бравурными заявлениями о скорой и неминуемой победе, о парадном шествии по Москве, о пленении Сталина и тому подобных вещах.
Начиная с конца августа, судя по письмам с фронта, настроение стало меняться. Ефрейтор Макс X. 2 сентября сообщил: «У нас наступили скверные времена и большие потери. Уже в течение пяти недель мы лежим на одном и том же месте, и по нам все интенсивнее стреляет русская артиллерия. До Москвы еще 150 км... Полагаю, что мы уже понесли достаточно потерь. Нам также постоянно обещают, что возвратят домой, но всё время впустую...»
Очень интересно письмо немецкого ефрейтора Карла Хермса в Германию: «Мы постепенно продвинулись в Россию. Так скоро, как мы предполагали сначала, не вышло. Мы считали на дрянные 1200 километров до Москвы 10 дней. Мы не сделали и половины, и это в 20 дней!»
Москва была очередной и очень важной приманкой. Офицеры всё время подбадривали солдат, они им внушали, что со взятием Москвы наступит конец войны, что советское правительство должно капитулировать, и тогда солдаты получат отпуска. Им обещали предоставить в Москве хорошие, теплые квартиры, отдых. Солдаты с нетерпением ожидали, когда можно будет всласть пожить в Москве, пограбить магазины и квартиры.
Так, солдат Ксиман из СС писал своей жене в Мюнхен 3 декабря: «В настоящее время мы находимся в 30 километрах от Москвы. Когда выходишь из дому, можно видеть издали некоторые башни Москвы. Скоро кольцо сомкнется, тогда мы займем роскошные зимние квартиры, и я пришлю тебе такие московские подарки, что тетка Минна лопнет от зависти».
Неизвестный солдат писал своей жене Анне Готер 1 декабря: «Нам остались 30 километров до Москвы, мы возьмем ее, и тогда нас отпустят, и ты получишь свое меховое пальто».
Дни сменяются днями. Ряды гитлеровских армий редеют под ударами Красной Армии. И постепенно в письмах кичливый тон начинает спадать. Меж строк слышатся уже тревожные нотки.
Ефрейтор Макс Грубер в письме к старшему ефрейтору Карлу Лайцингеру с опаской пишет, что их бронетанковая дивизия проходит через сожженные села, что всюду им в спину стреляют партизаны. Но самоуверенность еще не сломлена: он всё еще надеется «через 10 дней быть в Москве».
Начало советского контрнаступления под Москвой вызвало у большого числа военнослужащих группы «Центр» панические настроения.
В декабре рядовой А. Фольтгеймер в письме своей жене жаловался: «Здесь ад. Русские не хотят уходить из Москвы. Они начали наступать. Каждый час приносит страшные для нас вести... Умоляю, перестань мне писать о шелке и резиновых ботинках, которые я обещал тебе привезти из Москвы. Пойми — я погибаю, я умру, я это чувствую...»
Битва за Москву ясно дала понять немецкому командованию, что надежды на блицкриг не оправдались. Генерал Гюнтер Блюментрит писал: «Теперь политическим руководителям Германии важно было понять, что дни блицкрига канули в прошлое. Нам противостояла армия, по своим боевым качествам намного превосходившая все другие армии, с которыми нам когда-либо приходилось встречаться на поле боя».
Источник: оригинальная статья
